Ненормальная улыбается, вздергивает подбородок и выдыхает:
— Спасибочки! Подкинешь нас до ближайшей ветеринарной клиники? Ему правда нужна помощь, — она кивает на пса, перебирает пальцами грязную серо-коричневую шерсть и морщится от боли при шаге в мою сторону. — У меня есть деньги. Я заплачу, ты не волнуйся, — уверяет комнатная ромашка, после чего спешно расстегивает молнию толстовки и кутает в нее щенка.
Моя челюсть едва не встречается с асфальтом, поскольку у них нежданно наступает свидание.
Мимо проносятся автомобили, легкий южный ветер неспешно треплет зеленые листья. Вокруг нас картинка, как в дурацком ситкоме: звуки приглушены, где-то на задворках раздается пение птиц, и играет печальная музыка.
Дорожная фея хромает в мою сторону, кряхтя и обливаясь потом, забирается в салон вместе с собакой на руках. Новенький, чистый салон, где светлая кожа сидений тихонько скрипит от соприкосновения с задницей девчонки.
Дайте мне топор.
— Вышла отсюда!
Едва справляюсь с накатившей яростью. Меня потряхивает, будто в приступе ломки или озноба при высокой температуре. Пальцы дрожат и самопроизвольно сжимаются в желании сдавить нежную шею.
— Через несколько улиц на Волгоградском проспекте есть неплохая клиника, — бормочет смертница, игнорируя мои слова.
Кулак врезается в крышу машины, и я привлекаю внимание незнакомки.
— Что?
— Ты слышала, юродивая?! — ору так, что несколько прохожих оборачиваются в нас, но мне плевать. — Вон из салона!
Меня кроет, как во время приступа эпилепсии. Еще секунда, и упаду на асфальт, забьюсь в судорогах, а затем пробью голову. Проходит минута, потом вторая, но мне не становится легче и счет на десять не помогает.
Во всем виновата бессонницы и бесконечная череда кошмаров, которые не дают ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Напряжение днем перерастает в ночную панику. Я закрываю глаза и вижу перед собой стену огня. Наблюдаю, как ко мне тянутся обожжённые руки, которые норовят затащить в пекло. В ушах звенит от криков и болезненных воплей.
Упираюсь ладонями в крышу и наклоняюсь, когда к горлу подступает тошнота.
— «У Господа не забыта даже малая птица», — доносится чужой голос сквозь плотную вату.
Поднимаю голову и тупо смотрю в глаза этой сумасшедшей, пока ловлю по черепушке рваные остатки сознания.
Чего? Какой Господь? Сектантка, что ли?