Маша устала бороться. Маша жаждет страдать.
— Почему я должна выполнять эти тупые задания?! — визжит на всю комнату и чуть ли не с корнем вырывает остатки пережженных волос. Пакли цвета соломы торчат в разные стороны, обрамляют худое болезненное лицо.
Маше исполнилось двадцать два года, и героин она впервые попробовала на одной из студенческих вечеринок. Хорошая девочка, прекрасная дочь, чья жизнь прошла в мечтах о светлом «завтра» с томиком Гюго подмышкой — теперь она пародия на некогда пышущую здоровьем девушку.
У нее сбоит иммунная система, имеются проблемы с желудком, а количество аллергенных продуктов превышает допустимую норму.
— Это один из этапов терапии, Маш. Ты прекрасно знала, на что шла, когда записывалась на реабилитацию.
Наш куратор, Тимур, в отчаянии проводит ладонью по короткому ежику и устало потирает левый висок. Вытатуированный дракон скукоживается, но, похоже, легкий массаж не приносит.
Но оно не придет — все без толку. Люди не меняются. Большинство устраивает сидеть в яме и выплывает из уютного болотца не каждый.
— Не делай, — устало укладываю голову обратно на руки. — Всем на тебя насрать, Городецкая. На тебя, твои унылые сиськи минус первого размера. Бесполезного члена общества спасать за просто так никто не станет. Даже собственным родителям — в состоянии вечно ноющего, ворующего деньги говна — ты не нужна.
На меня пялятся с десяток пар глаз, и выражения разнятся в зависимости от возраста и количества дней в завязке. Те, кто здесь давно, выглядят разочарованными и косятся с укоризной. Позиция невмешательства, по их мнению, опасна на первых этапах становления жизни без наркотиков.
Дерзкий молодняк восхищен: любое противопоставление обществу вызывает у них кайф, схожий с действием хорошей травки. Половину сюда притащили родственники, друзья и всякие службы. Можно с уверенностью сказать, что стоит им выйти за порог завтра — через пару месяцев они снова окажутся в этой комнате.
Если не загнутся от очередной дозы где-нибудь под забором.
Есть парочка перспективных вариантов, но и им хочется бунтовать. Гормоны, натура, жажда жизни, нелюбовь к рамкам.
— Что?
Маша прекращает истерить, и ее глаза становятся больше. Губы приоткрываются, а вот Тимур, сжимая найденную у нее упаковку с белым порошком, шипит мне:
— Ник, завались. Ты не помогаешь.