— Зачем ты вообще связалась с мутным
типом? У тебя имя, десятки статей по гидробиологии. И в институте
Скриппса тебя ценят, и в Национальном Управлении. Чего было браться
за это… За это…
— Хочешь сказать: за сомнительное
мероприятие со смешным бюджетом?
— Да. За это дерьмо.
Рина вздохнула: на самом деле она
преследовала свой давний интерес. Ещё три года назад при погружении
в другом заливе побережья Аляски — Принс-Уильям — она обнаружила
кое-что удивительное.
Широкий каньон с гигантскими
каменными столбами был полон остатков животных, многие из которых
даже не описаны в справочниках. Там обнаружились десятки пёстрых
раковин улиток-конусов неизвестного ранее вида, полосатая клешня
краба, тоже неизученного.
Судя по толстому слою ила и останков,
каньон когда-то кипел жизнью, причём совершенно уникальной. Но в
восьмидесятых годах прошлого века в заливе Принс-Уильям сел на мель
танкер «Эксон Валдис», направлявшийся в Калифорнию. Из него
вылилось одиннадцать миллионов галлонов сырой нефти. Нефтяная
эмульсия осела, погубив донных обитателей, экосистема до сих пор не
восстановилась.
Когда к Рине попали результаты
предпроектного мониторинга «Санрайз Петролеум», сердце её радостно
забилось: обнаружен такой же каньон, живой! Покрытый лесом
широколистной арктической ламинарии, с каменными столбами и
системой пещер.
Могла ли она упустить эту
возможность? Вдруг здесь живут десятки неизвестных науке видов?
Чтобы провести исследование по всем
правилам, надо выбивать грант, доказывать министерским крысам и
спонсорам, насколько это необходимо. Потратить невероятное
количество усилий и десяток лет. А в результате сама не сможешь
погрузиться, не увидишь чудесный каньон.
Ведь Рине уже сорок пять. Волосы она
выбеливает, маскируя седину, стрижёт под бобрик. Что будет в
следующем году? Не скрутит ли её окончательно артроз, навсегда
захлопнув ворота в Бездну?
«Теперь-то уж точно не скрутит, —
саркастично усмехнулась Рина. — В Бездне как раз и останусь, вечно
молодой».
Ныряли по очереди, снова и снова
обследуя стены. Хонер увидел сразу трёх осьминогов, те вполне
слаженно действовали: пока один плавал перед носом человека,
отвлекая внимание, двое других отступили в щель. После мерзавец
выпустил чернила и скрылся.
Мучила жажда: фляжки с пресной водой
тоже исчезли. Катетер, встроенный в костюм, позволял писать, ничего
не снимая, и теперь это оказалось минусом: у них не было для питья
даже мочи. В ушах всё сильнее отдавалось «бом-бом-бом». Значит, в
воздухе стало слишком много углекислого газа.