Признаться, я в шоке от его внешнего
вида. Куда бы мы ни ездили, а за три года я лишь раз видела его в
джинсах, даже подшучивала, что он прирос к костюму. Он даже на
прогулку в парке умудрялся надеть классический костюм и, признаюсь,
отлично вписывался в обстановку. Сейчас же он появился в спортивных
штанах, помятой футболке и с растрепанными волосами. Синяки под
глазами его ни капли не украшают. Возможно, мои чувства
неправильные или даже ужасные, но мне чертовски приятно знать, что
не только я страдала все это время.
— Герман, что бы ты ни сказал, уже
ничего не изменить, как бы ты ни оправдывался, между нами все
закончилось в тот день, когда ты выбрал другую, — голос
предательски задрожал. — Твоя любовница беременна, а я нет –
по-моему, выбор очевиден. — Фух, это сложнее, чем кажется, особенно
когда смотришь в любимые глаза. Не хочу врать самой себе, я люблю
его, от такого чувства не избавиться по щелчку пальцев.
— Ни черта он не очевиден! Да, я
совершил ошибку, обманул твое доверие, но мы еще можем все
исправить, — эти слова кажутся заезженной пластинкой.
Дома он говорил тот же бред о
прощении и искуплении собственных грехов. Я часто слышала, что
женщины должны быть умнее, должны прощать и сохранять семьи, но я
не вижу связи между умом и мужскими изменами. Что спасать? Какую
семью? Когда пятьдесят процентов этой семьи решили весело отдохнуть
на стороне. Нет, бред это все, в настоящих семьях такого не
бывает.
— Ты себя слышишь? Что исправлять?
Ты спал с другой в нашу годовщину свадьбы, — срываюсь, кричу прямо
ему в лицо.
Герман и правда меня не слышит или
делает вид, что не слышит. Против моей воли пытается обнять,
ухватить за руку, а я отталкиваю, его прикосновения будто оставляют
ожоги на коже.
— Маш, я понимаю, ты сейчас на
взводе. — Он тяжело вздыхает, отступая на шаг назад. Ерошит и без
того лохматые волосы и поднимает на меня жалостливый взгляд побитой
собаки. — Я дам тебе время остыть, обдумать все хорошенько.
Отталкиваю его руку, тянущуюся к
моему лицу.
— Мне не нужно время, Герман, я все
решила. На имущество не претендую, детей у нас нет, все свое я
забрала, позже вернусь за ноутбуком. На этом все.
От клокочущей внутри злости хочется
закричать, вылить всю боль наружу, но понимаю, что это ничего не
даст и ничем уже не поможет.