– У тебя проблемы?
Я гладила золотой ободок, камень в кольце, и молчала. Очевидно ведь – иначе бы не пришла. Мы с Андреем попрощались: вместе нам не быть, а мучить его ни к чему. Мы из разных миров.
– Почему ты вернулась?
– Из-за наследства. По завещанию мне передавали документы от Эмиля, вот и приехала. Андрей, на меня напали… – он проследил, как я прикасаюсь к ссадине на лбу. – Пистолет к голове приставили, требовали, чтобы уехала. Угрожали сыну.
Андрей откинулся на спинку дивана, на груди сложив руки. Недоверчиво прищурился – не потому что не верил, что-то ему казалось странным. На лицо вновь наполз свет, подчеркивая асимметрию рта. У него частичный паралич после травмы, и сильнее всего это заметно при напряжении.
– В полицию обращалась?
Последнее, что ожидаешь услышать, когда приходишь к бандиту за помощью.
– Я им не верю.
Андрей размял правую кисть. Новая привычка, должно быть, появилась после того, как друг сломал ему руку.
– Куда вляпалась? Не юли, – непривычно жестко сказал он, тщательно выговаривая слова. Четкая дикция давалась ему с огромным трудом. – Ты вдова, тебя бы не тронули просто так.
– Я… Не знаю! – сдалась я. – Я запросила материалы дела о бойне в «Фантоме». И все. Думаю, из-за этого.
– Зачем?
– Ты не поймешь, – огрызнулась я, вспомнив, как реагировали остальные.
– Эмиль умер. Ты сумасшедшая, если веришь в обратное.
– Возможно, – не стала я спорить, хотя именно поиски правды не дадут сойти мне с ума. – Ну и пусть.
Он любил меня и сумасшедшей. Как и я, Эмиль любил меня любой. Я отвернулась, глядя на беснующийся танцпол. В клубах дыма и голубом свечении извивались черные тени. Когда-то я тоже любила танцевать… По щеке потекла слеза. Я этого не ждала, но такое случается. Переполняюсь чувствами и слезы текут сами.
– Эй… – голос стал мягче и бархатистым. – Не плачь. Кто бы это ни был, он не из местных. Здесь никто не посмеет напасть на жену Эмиля, – в глазах Андрея задрожали огоньки от прожектора. – Все знают, что я к тебе неровно дышу. Так уж вышло, теперь я главный в городе.
Такой мягкий, неразборчивый голос… Я помню, какой одержимой была его страсть. Она угасла, но видимо, не до конца и еще тлела под обломками его сердца после того, как я выбрала другого. Я отвела глаза. Пульс болезненно бился в висках, то ли от грохота музыки, то ли от смущения.