И красавицы, после ужина уединясь в свою комнатку, не могли остаться в молчании. Отворив оконце в сад, они сели на лавке и смотрели в ту сторону, где стояли домы панов Иванов. Они обе вздохнули, и Раиса как старшая прервала молчание:
– Есть ли в селе Горбылях хотя один из молодых шляхтичей, который мог бы сравниться с Никанором в росте, дородстве и вежливости?
– Разве ты забыла о Коронате? – отвечала несколько вспыльчиво Лидия. Впрочем, кроме его, я и сама другого не знаю!
– Никанор несколько выше!
– Коронат дороднее!
– Никанор говорит приятнее!
– Взоры Короната нежнее!
– Никанор поворотливее!
– Коронат степеннее!
Вскоре сестры согласились, что Никанор и Коронат один другого стоили, превосходя всех прочих личными достоинствами, ибо ученость их и на мысль им не приходила. Они восхищались своею удачею и наперед уже мечтали о тех наслаждениях, какие встретят в объятиях любовников. Они бы и до утра не устали веселить себя будущим благополучием, как вдруг Раиса задрожала и изменилась в лице.
– Что с тобою сделалось, сестрица? – спросила Лидия с удивлением.
– Ах, милая! – отвечала Раиса, опустя руки и склоня голову к груди, – нам и на ум не пришли страшные паны Иваны и еще страшнейший отец наш!
– Ах! – вскричала Лидия, также вздрогнула, опустила руки и повесила голову. Они довольно долго оставались в сем положении и молчали, не смея взглянуть одна на другую. Наконец Раиса, вставая со скамьи, сказала:
– О проклятые кролики! лучше б вы совсем не родились или родились без зубов!
– О несчастная тяжба! – говорила Лидия, запирая окно, – какие черти тебя выдумали!
Обе сестры с унынием улеглись на своих постелях.
Глава VII
Сумерки на баштане
На другой день пан Иван младший сочинил прошение в сотенную канцелярию, в коем жаловался на пана Харитона. Он доказывал весьма основательно, что хотя пан Иван старший первый плюнул в лицо пану Харитону, но как стереть слюни гораздо удобнее, чем стрясти с макуши большой желвак, вскочивший у Ивана старшего от поражения его дубиною, – то и выходит, что пан Харитон во всем виноват и обязан заплатить бесчестье и пополнить проторы и убытки. Что же касается да обстоятельства, что и он, Иван младший, со всего размаху огрел кием но руке пана Харитона, то он основательно рассудил, что как рука не есть голова, то таковой поступок – сущая безделка, а потому не упомянул о нем ни словом.