Нин воззрилась – да простят меня боги литературы за такое глупое слово – на эти оглобли, будто он, как актриса, подавал ей себя на подносе. Нин дар немедленно и грубо отвергла. Она, глядя в тёмно-жёлтые радужки короля эльфов, сильно ударила его маленькими ладонями под этот самый гипотетический поднос.
Энки вытаращил глаза. Он обиделся. С радостью скажу – не на шутку. А так как обиду можно скрыть, только обнаружив её, он, немедленно скрыв обиду в глубине широкой груди, с обидой сказал:
– А ежли б я милостину просил?
– Это моё-то тело? – Спокойно отозвалась Нин. – Нет, так не пойдёт. Люби меня, как единомышленник, братец. Слыхал?
– Слыхал. – Уныло сказал он.
– Так даже интереснее. – Добавила она.
– Нет, – сразу загоревшись, возразил он. – Интереснее было бы, если бы ты добивалась меня, а я бы приплакивал и отворачивал голову.
– Когда это я…
Она оскалила хорошие зубы.
– Ну, ну, ну, ну. – Молвил он. – Ты – чистокровная нибирийская дева с льняными, тщательно промытыми волосами и бирюзовыми глазами, также промытыми полночными слезами по Родине, а твой лицевой угол дедушка – пусть живёт сто двадцать тысяч лет – собирался поместить на гербограмму нацдостояний. Клянусь Абу-Решитом, сам слышал.
Нин кивнула.
– А что он собирается сделать с гербограммой?
– В дальний космос отослать, в дальние дали, ну, ты понимаешь.
– Этак она в великую воронку упадёт.
– В самом деле. Это дедушка не подумал. Я ему скажу. – Взялся Энки. – Вот сразу и скажу.
Он приложил влажные от мифического золота ладони к истёртому нагруднику плёвого щит-костюма. Плечи так вольно, так широко расположились в тумане. Он чуть склонился к ней, не была неподвижна жёсткая подкова подбородка в твёрдых, пропущенных лезвием, волосках. Глаза, если и усталые, как у них у всех к концу перенасыщенного делами и делишками дня, были способны сиять в любом состоянии. Карий цвет светлел всё отчётливей по мере того, как взгляд его всё дольше удерживал её собственный. Обаяние Энки и в самом деле обладало нешуточной силой. Об этом с некоторой тревогой подумала Нин, сообразив, что с удовольствием теряет время на совершенно никчемные разговоры,
А ведь работёнка вся сделана и даже сверх. Вдобавок, и неделя прошла. Она с неудовольствием вспомнила, что вечеринка по случаю прибытия Эри мистрис Ану назначена на сегодня. Стало быть, придётся менять планы на вечер.