Сейчас он сидел на обломке ствола дерева, спиной к потухшему костерку, окруженному закопчёнными булыжниками. Неподалёку, под соснами стояла жёлтая палатка. Там шевелились, иногда слышались приглушённые восклицания.
– Что-то произошло, – подумал Ник – Что-то определённо произошло. —
Он не мог понять, откуда взялось это чувство, и это беспокоило его. По укоренившейся привычке он стал перебирать последние дни, проверяя себя, пытаясь взглянуть с разных – неожиданных – сторон на слова и поступки.
Всё было в порядке. Вроде-бы. По опыту он знал – по прошествии какого-то времени могут открыться совершенно непредвиденные нюансы, но пока всё вроде-бы было в порядке, и он сделал вид, будто успокоился. Потом будет потом.
Поёжившись, он встал, подошёл к костерку, огляделся, увидел набросанные сухие ветки, собранные с вечера. Он присел на корточки и стал перебирать палки, выбирая посуше. Над лесом беспорядочно кружила стая птиц, и их крики резали воздух раздражительно и тревожно. Было такое ощущение, будто где-то далеко, в небе лопнула струна.
******
– потом —
Захаровы окна выходили в улочку, носящую имя великого вождя. Улочка была похожа на маленький Большой каньон, склоны которого были жёлто-красными стенами столетних домов. По дну каньона бежала трамвайная речка. В моменты трамвайного половодья стены домов сотрясались и с потолков сыпалась белая пыль. Жить здесь было всё-равно, что около взлётной полосы военного аэродрома. Здесь можно было легко стать психом, – решил Ник.
Только Захар не был похож на психа, напротив, он походил на большого, доброго олимпийского бога; – было в нём что-то греческо-кавказское. При взгляде на него хотелось взять в одну руку высокий узкий стакан с жёлтым, терпким вином, а в другую шампур с источающим аромат дыма шашлыком, встать у стола во весь рост и произносить бесконечный тост. Ему-бы стать лысым блондином, был-бы вылитый Бахус. Говорил Захар значительно и вальяжно.
– Галка с детёнышами в зоопарке, так что отдыхаем. Что новенького? —
– Не знаю, – Ник пожал плечами, – Пару разочарований… Ничего серьёзного. —
К разочарованиям Ника друзья привыкли, и не воспринимали драматично.
– Надеюсь, не в смысле жизни? – равнодушно поинтересовался Захар, – что делать будем? Надо пользоваться свободой. —
– Смысл жизни? А он есть? —