Где‑то на второй день наблюдений за влюбленной троицей
Миргола заметила, что в третьем бунгало живут
такие же наблюдатели, как и они.
– Почему? – недоуменно поинтересовался маг, ведь
парень с симпатичной девушкой не вызывали у него
никаких подозрений. – Они же целыми днями купаются. Когда
следить‑то будут, и ведь никакой чужой магической сети я
не заметил…
Поймав откровенно презрительный взгляд Мирголы,
маг осекся.
– Целыми днями купается только девушка, парни же через
день меняются. Один развлекается, а второй сидит
на чердаке домика и следит за подопечными через шар
наблюдателя.
– Что?! – довольно громко воскликнул Аврас,
но тут же сбавил тон: – Я что, по‑вашему, двух
мужиков отличить друг от друга не смогу?!
Своим замечанием маг вызвал презрительный смех вампира:
– Это близнецы. Я была ночью около их окна
и все прекрасно рассмотрела.
Тут уже изумление мага сменилось на раздражение:
– Я, конечно, помню про субординацию и все
такое, но не кажется ли вам,
что если бы вас заметили, то вся операция
оказалась бы сорвана?!
Вампир ответила холодной улыбкой:
– Не думаю. Сильно сомневаюсь, что кого‑то
заинтересовала бы безобидная летучая мышь!
На этом спор прекратился, заставив Авраса лихорадочно
припоминать прочие способности вампиров, упоминавшиеся в мифах
и легендах. Ему с трудом удавалось сохранять
спокойное выражение лица и скрывать лихорадочный блеск
глаз – спутница оказалась еще опаснее, чем он думал
раньше.
После этого разговора рутину пассивного наблюдения
за подопечными ничто не нарушало целых три дня,
в течение которых мага просто поражала мысль
о странностях бытия – едва ли не впервые
на этом курорте для богачей встретилось такое количество
тех, кто не отдыхал, а лишь имитировал отдых.
Какой‑то немыслимо извращенный цинизм усматривался в этой
ситуации.
Все изменилось на шестую ночь. Это была ночь
дежурства Авраса, и, рискуя вывихнуть себе челюсти от зевоты,
он лежал в кустах и настороженно обшаривал взглядом
домик капитана с Нолда. Несмотря на магическое
наблюдение, маг и вампир решили подстраховаться
и не полагаться на магию целиком, распределив между
собой ночные дежурства. В какой‑то момент, после особенно
глубокого зевка, маг перевернулся на бок и начал
поправлять врезавшуюся в бок рукоять хх’рагиса,
так похожего на серп, и тут до его ноздрей
донесся невообразимо мерзкий запах. Маг с усилием подавил
кашель и замер прислушиваясь. Где‑то наверху захлопали крылья,
зловоние усилилось.