– Ясно! Если еще не пропало желание присоединиться
к нашим, то придется пробиваться силой. – Сержант
испытующе оглядел двух оставшихся бойцов. – Выполнять все
команды и не зевать. Если встречаем своих,
то выдергиваем из боя и тащим с собой.
Все ясно?!
– А как же маги… – обреченно буркнул
К’ирсан, уже готовый окунуться в эту кровавую
карусель.
– Магов валить в первую очередь! – При этом
Мургаб очень уж внимательно посмотрел на своего любимчика.
Слишком внимательно! – А теперь вперед!
И они побежали, стремительно приближаясь
к сражавшимся. Если раньше их никто просто‑напросто
не видел, а потому и не трогал, то теперь
вот‑вот должны засвистеть стрелы и ударить мечи – все
начнется, как только поглощенные схваткой солдаты обратят
внимание на трех чужаков за своими спинами, которые
вместо бегства безрассудно бросились в самую гущу
сражения.
И вот тройка бойцов ворвалась в тыл небольшого отряда
врага, и вновь засверкали мечи. К’ирсан, потерявший щит еще
внизу, у реки, рубанул со спины какого‑то забрызганного
кровью вояку по узкой полоске незащищенной шеи и выдернул
у того из ножен на поясе длинный кинжал.
Воспоминания о бывшем хозяине, орудовавшем одновременно двумя
клинками, сохранились в памяти, и теперь приходилось
встраивать их в рисунок реальной схватки, когда одного меча
вдруг стало мало…
А сознание уже погружается в далекие глубины Сат’тор,
из окружающего пространства тянется энергия и тут же
наполняет каждую клеточку тела. Затем все как‑то смазывается,
и остаются только рваные картины схватки… Мелькают падающие
спины, пробитые кинжалом или разрубленные мечом. Темные брызги
дымящейся крови, словно зависшие в смертельном полете, ставший
неожиданно вязким воздух… И вдруг спины разворачиваются,
и вот перед атакующими бойцами лица с раскрытыми
в свирепом крике ртами и чужие клинки,
уже испробовавшие сегодня вкус крови… А руки бьют, колют,
полосуют лезвиями, словно бы даже отдельно
от отстранившегося разума. Удары сыплются направо
и налево, отыскивая в чужих защитах слабые места…
И снова кровь, много крови. Страх в чужих глазах
и смертельная бледность лиц погибающих бойцов. Оружие давно
скользит в руках, надо остановиться хотя бы
на мгновение и вытереть рукояти, но нельзя, никак
нельзя. Сполохи опасности уже целую вечность как слились
в пестрый ковер, в котором надо выделить самое важное,
то, от чего зависит сама жизнь. И надо построить,
навязать свой собственный рисунок боя! В какой‑то момент
К’ирсан понял, что не ощущает опасности со спины
и по бокам. Там свои! А он на острие
клина, что пробивается сквозь мешанину чужих тел куда‑то
вперед… И вновь мельтешение стали, падающие тела
и ответные удары врага.