Уже сделав первые два шага, Балезин понял, что в лавке никого нет. Это тотчас подтвердилось: на прилавке, за которым в обычные дни восседал Вербицкий, лежала прижатая пепельницей записка. Вербицкий прочитал её, скомкал, сунул в карман и развёл руками:
– Господин Кульков просит извинить, но ему срочно пришлось уйти. Дела… Он вас ждёт в трактире «Чёрный ворон». Вы не волнуйтесь, это недалеко. Мы доедем за пять минут.
Балезин и Архангельский переглянулись. Взгляд каждого говорил: «Мы оказались правы».
– А как же он вышел, вы же заперли лавку на ключ? – спросил Алексей.
– У него есть второй ключ, которым можно открыть изнутри.
«Рассказывай кому-нибудь другому, – молча усмехнулся Алексей. – За лавкой наблюдают. Шмыгнул через потайной ход твой Янька и был таков».
Как уже говорилось выше, Алексей Балезин любил иногда для снятия нервного напряжения немного покуражиться. Так было с тем парнем, который в первый день на Хитровке клянчил у него закурить. Так случилось и сейчас. Негодующе взмахнув руками, Балезин стал медленно надвигаться на Вербицкого.
– Вы что же себе позволяете! Я что вам – мальчик, в детские игры играть? То вы меня с выставки тащите к себе в лавку, то я должен немедленно лететь на извозчике за деньгами… И вот теперь: извольте следовать в какой-то там вонючий трактир…
Русскую речь Алексей выразительно сопроводил несколькими известными ему французскими ругательствами. Потом, повернувшись к Архангельскому, решительно произнёс:
Конец ознакомительного фрагмента.