И как с этим жить тогда? Продолжать качать уровень эквита и
развивать себя – это здорово, интересно и выгодно, тут спору нет.
Но захочется ли? Вот, если бы, у меня за спиной все было ровно,
опасность преследования не грозила моим родителям и друзьям, я бы,
может, и осел бы в другом мире.
– Я отпущу твоего Санька. – сказал вдруг Гречихин. – Сегодня же
дам распоряжение, и его освободят под подписку.
– А какие гарантии, что ты его потом не закроешь?
– А какие у меня гарантии, что ты там не сдохнешь от очередного
монстра, вместе с моими друзьями? – парировал он. – Нет и не будет
никаких гарантий. Только мое слово против твоего. Ты просил жеста
доброй воли? Вот он, кушай не обляпайся!
Мне осталось только головой покачать. Все правильно. Ни у кого
никаких гарантий. Как, в общем-то, всегда в жизни. Никто не
застрахован ни от чего. Да вообще – чего на другой мир кивать? В
родном можно под автобус попасть, на отморозков в подворотне
напороться, косточкой от вишни подавиться и задохнуться.
Так что – нечего кобениться. Лучших условий я не получу, а о
том, как могло бы быть, нужно было раньше думать. До того, как
начал таскать из Мишшеса ништяки.
– Ладно. – кивнул я. – Работаем. Завтра идем?
– А тебе отдохнуть не нужно? – заботливо осведомился
фсбшник.
– Да чего я там, мешки, что ли, разгружаю? Нормально все. Все
равно надо уходить от пустошей в сторону Гремучего и там уже
привязываться.
– И Кассий твой нас будет через сутки ждать. – добавил Птах.
Я бросил на него быстрый взгляд. Как он узнал? Спецназовец
ухмыльнулся.
– Нет, я не выучил язык за несколько часов. Но я, как
говориться, слишком давно в этом бизнесе. А тела людей везде
говорят одинаково.
Вот тебе и простые бесхитростные парни. Волкодавы они! Впрочем,
все равно бы узнал.
– Да. – подвел я итог. – И Кассий будет ждать.
Эйрина знала, что такое бедность. Ее родители едва сводили концы
с концами, хватаясь за любую работу, но не слишком в ней
преуспевая. У девочки в Девоне, в этой выгребной яме на границе
Мертвых земель, не было перспектив вырваться из этого замкнутого
круга. Разве что в бордель, но это ее совершенно не устраивало. В
отличии от родителей, боги дали ей не только приятную внешность,
еще и живой ум.
Когда ее возраст достиг тринадцати лет, ее продали. Это была
довольно распространенная практика в семьях бедноты. Детей
отдавали, а по сути – продавали в ученики более зажиточным, а
главное, мастеровым людям. Которые всегда нуждались в бесплатной
рабочей силе, трудящейся за еду и кров.