Мы встречались с ней в ее доме, на ее половине, рядом с небольшим бассейном во внутреннем дворе. Потом мы шли в конец улицы в гости к Мосоху, и иногда покупали по дороге вино, хотя у Мосоха оно не переводилось. Там мы веселились, и нередко к нам присоединялись Бахрам и знакомые эллины. Потом мы с Летицией снова шли к ней домой, и снова занимались любовью. Теперь у себя дома я бывал не каждый день. Это был очень активный образ жизни, о котором я давно мечтал, последние год или два, и это время пришло. Отец и мать вполне одобряли мое поведение и когда я бывал дома, то подробно рассказывал им обо всем, что происходит в доме Апостолов.
А происходило очень многое, и каждый день. Прямо на глазах община Петра укреплялась и развивалась. Правила жизни в ней отчасти были похожи на общежитие ессеев, у которых все имущество было общее, и каждый получал из общины столько, сколько ему нужно, а в спорных случаях все решали Апостолы. Но в отличие от ессеев назореи (так их называли теперь) не уединялись и были открыты для мира, и радости жизни вполне признавались ими. Они не избегали ни женщин, ни вина, и все это каким-то очень естественным образом вписывалось в жизнь общины и в ее радостный и светлый дух. А если кто не пил вина и не общался с женщинами в постели, то это не осуждалось а скорее приветствовалось, хотя и не ставилось другим в пример. Радовались только за тех, кто без всяких видимых усилий оставлял плотские радости и всего себя посвящал общине.
Среди Двенадцати только Иоанн и Андрей вообще не пили вина и не имели своих жен-сестер, они вообще были девственниками, и незаметно было, чтобы это как-то волновало их самих или кого-либо другого. После того, как покойный Иуда оставил всю казну в доме Каиафы, община долго не имела никаких денег и жила лишь на милость Иосифа Арифамейского, но после недавней Пятидесятницы, когда тысячи людей крестились в Новый Завет, пошли и пожертвования, и помощь Иосифа в деньгах уже не требовалась. Казной заведовал теперь Матфий, а также один из сводных братьев Иисуса и Марфа, сестра воскрешенного Иисусом Лазаря.
Это были золотые дни общины. Во всем царили радость и согласие, все удавалось легко и свободно.
Все это происходило в городе открыто, на глазах Синедриона и всей иудейской верхушки, но они пока ничего не предпринимали. Слишком много свидетелей чуда Пятидесятницы было в Иерусалиме, и чудеса продолжались, и не к чему было придраться. В Иудее, как и у всех народов, всегда ценили чудеса исцеления, тем более что именно в Иудее уже давно слишком много было калек от рождения, и больных, и бесноватых, и прокаженных, и число их с каждым годом как будто возрастало. Ессеи, известные всем врачи и целители, не принимали в свою замкнутую общину страдающих хоть каким-либо физическим недостатком. Назореи же не только быстро приобрели славу хороших лекарей, но и принимали убогих в свои ряды, если видели искреннюю веру в Христа-Спасителя и Сына Божиего.