. Лыков едва выжил в мясорубке, в которую неожиданно вылилось его дознание. И не хотел теперь вспоминать страшных минут.
Капитан и сыщик какое-то время разглядывали друг друга, потом артиллерист спросил:
– Простите, я не ошибся? Мне нужен Алексей Николаевич Лыков.
– Да, это я, – питерец посторонился, впуская гостя. – С кем имею честь? Вы не из Тифлиса?
Татарин засмеялся:
– Нет, я из японского плена. Одиннадцатого мая, два дня назад, сошел с парохода в Одессе. И прямо к вам.
Лишь тут Лыков заметил, что капитан прячет за спиной палку. И сапоги на нем особенные: один форменный, а второй синего сукна, ортопедический.
– Из японского плена? Ах, видимо, вас отпустили по ранению? – сообразил Алексей Николаевич.
– Именно.
– Так вы артурец![3] Проходите, присаживайтесь. Это большая честь для меня – принимать вас. Мебель вывезли, но вон там осталась пара стульев.
Артиллерист снял потертую шинель, аккуратно поместил на вешалке. Рядом пристроил шашку с анненским темляком. Потом, заметно прихрамывая, прошел в зал и сел. Вытянул раненую ногу, потер ее машинально, но перехватил взгляд хозяина и тут же отдернул руку:
– А, уже почти зажило.
Лыков вспомнил, что писали на днях газеты. В Одессу приплыл пароход «Инкула». На нем вернулись на родину около трехсот офицеров и солдат из плененного гарнизона Порт-Артура. Нижние чины все были после ранения, и японцы отпустили их домой будто бы из человеколюбия. На самом деле, конечно, не хотели кормить и лечить, но люди все равно радовались, оказавшись дома. Офицеры же, в отличие от солдат, должны были дать слово, что не примут участия в продолжающейся войне. И те из них, кто счел возможным так поступить, тоже вернулись на «Инкуле». Тем более что государь особой телеграммой разрешил им это.
Алексей Николаевич наконец внимательно рассмотрел незнакомца, проникаясь к нему уважением. Артурцы дрались храбро, многие из них погибли. Выжившие попали в плен по решению коменданта крепости генерала Стесселя, тут не было их вины. И бесчестия тоже не было. На шее капитана красовалась Анна второй степени с мечами, а на кителе – Владимир четвертой степени с мечами и бантом. Боевой офицер, и пролил кровь… Колено вон до сих пор не гнется…
– Так вы с «Инкулы»! Дали слово, и вас отпустили?
– А вот и нет! – рассмеялся офицер, показав испорченные скорбутом