Внешне ничего вроде бы не происходило. Они всё так же работали
на достижение общей цели, лишь изредка отвлекаясь на свои маленькие
слабости, но мысли, аура, проецируемые вовне желания — всё стало
потихоньку трансформироваться. Идиот-канчора начал больше уделять
внимания своему окружению и теперь ежедневно колдовал над
сильнейшими из прихлебателей, накладывая на них совершенно
нетипичные для него заклятия. Гораздо более сложные, выверенные, и
где-то даже изящные. Рошаг даже сказал бы, что почти женские. И
отблески вкладываемой в них Силы нет-нет и напоминали пусть
загрязнённый, измаранный во Тьме и Бездне, но Свет.
Ловчий вдруг перестал грезить местью и занялся восстановлением
структуры своего ядра. И почему-то Рошаг ни капли не сомневался в
том, что совсем скоро Бестелесный потребует от своего командира
помощи. Это рехнувшийся-то от злобы и одиночества дух!
Но ладно соратники, сожри их Древние, Рошаг и за собой начал
подмечать некоторые нетипичные для него мысли и поступки. Драконы
вдруг перестали казаться близкими кровными родственниками, зато
змееноги из полезных инструментов незаметно превратились едва ли не
в любимых детей. Он даже принялся требовать от лидеров культистов
увеличить число проводимых ритуалов Благодати Спящих.
Теперь вот появилось новое желание: он вдруг ясно и чётко понял,
что для успеха его Великой миссии жизненно необходимо добраться до
некоторых реликвий главенствующего на Торне культа. Честно говоря,
до сих пор Рошаг вообще не понимал, как можно верить и поклоняться
божкам и богиням, когда есть Творец — создатель всего сущего. Но
местным смертным столь высокие материи были недоступны, и они
предпочитали киснуть во мраке своего невежества. И ладно бы их
покровители действительно обитали в Астрале, так ведь нет. Верхние
миры пустовали, а значит, Орриса с обеими его жёнами следовало
считать удобной сказочкой власть имущих для лучшего управления
толпой… И вдруг такой выверт собственного сознания, меняющий само
отношение к верованиям смертных червей. Хотя сознания ли?! Дальше
мысль Рошаг развивать боялся. Мало ли куда заведут собственные
умозаключения — о некоторых вещах лучше просто не знать.
Тем не менее, поиском древних религиозных реликвий своих
сторонников во внешнем мире он озадачил и принялся ждать
результата: по сути, ни на что не рассчитывая, просто надеясь
избавиться от навязчивого желания. Оттого Рошагу было особенно
удивительно, когда с ним внезапно попытался связаться один из Детей
Спящих, возглавляющий ковен на южных отрогах Калассов. Трепеща от
священного восторга, наг сообщал о выполнении воли Вестника Спящих
и подкреплял послание ментальным оттиском фрагмента своей памяти. И
Рошаг не удержался от соблазна: бросил прочие дела и занялся
просмотром кусочка жизни слуги…