– А?.. А пенсия? – майор плаксиво, слёзно так пролепетал, вздыхая.
– А про пенсию забудь. Ты после отсидишь когда, тогда, быть может, восстановят. Заодно и званья, соответственно, лишат, а также и партийного билета тоже.
– Да, втемяшился в говно с головкой.
– Что ж, сочувствую. Ну, ты давай-ка поудобнее садись и всё, что рассказал мне, опиши подробно.
Над листами Вербовой томился битый час, и пот с него ручьями бесконечно на бумагу капал, мысли точно излагать мешая.
Кончил штурман и рукой дрожащей ручку рядом положил с бумагой.
– Вот, – сказал, – как на духу, как в церкви изложил здесь всё. Подробный список, по невинно убиенным тварям полный перечень: когда, кого, где. Обстоятельства какие были в эпизодах: облака, погода, время дня, температура, ветер… Как сейчас перед собою вижу всех застреленных. Стоят, как будто в длинный правильный рядок, и плачут… Страсть проклятая – болезнь такая.
Саша искоса взглянул и эдак подозрительно, а после тихо объяснил:
– То эскулапам будешь дуру впаривать, а мне не надо: не моя прерогатива это. Но на голову косить, считаю, в положении твоём разумно. Промышлял-то для потехи только, не наживы для, а это значит: с головою непорядок явно… Ну, ступай. Пока иди на службу. Расскажу потом, что дальше делать.
Молча встал майор и вышел тихо.
А чекист, вздохнув, часы поправил в кабинете на стене и только дверь входную отворил, чтоб выйти, Барабашку как увидел сразу. В строевой отдел тот топал важно, беззаботно и ещё не зная о раскрытии своём полнейшем.
Поздоровались за руку так же, как со Снайпером, спросил вот только по-иному о здоровье Саша:
– С поясницей нет проблем особых? На погоду вам не ломит спину?
– Нет, не ломит. А чего спросили? – удивился Барабашка очень. – Я к врачам не обращался вроде.
– Разумеется, в санчасть зачем вам, массажистов в ней по штату нету. Вам другое заведенье нужно, хорошо я понимаю это.
– Это да. Проситься, видно, надо в ОВГ, спина порою мучит.
Но майору погрозил Сашуля, улыбаясь широко, глаз щуря:
– Ну какой же вы хитрец, однако, уважаемый. Нашли салончик замечательный такой, чудесный рядом в Чу – не ОВГ в Ростове, и словечка никому. Как можно о товарищах-друзьях не думать?
Барабашка посчитал сначала, что с похмелия несёт Сашуля чушь, сплошную чепуху, но вскоре нехорошее почуял смутно и опасное в словах чекиста: