Опустившись на землю, Тор сворачивается клубком, подтянув колени к подбородку. Интересно, отстраненно думает Тор, должен ли чувствовать боль, ибо не помнит еще ее точное определение. Нет, нашептывает ему камень во лбу, забудь про боль, тебе она недоступна.
– Но я помню, как искажалось лицо у страждущих, и рвались голосовые связки у съедаемых заживо.
– Ты не совершенен и не можешь знать все чувства сразу,– убеждает камень.– Может позже, позже…
Драгоценность говорит с Тором, пока он не засыпает. А в это время мучительно извивается, слабея, его отсеченная кисть. Вскоре и она застывает, сжавшись в кулак. Будет заменена.
Пробудившись, он встал и направился к эшафоту.
Насыпь костей окружает его. «Сколько несбывшихся надежд воплощено здесь?» – подумал Тор, и сам подивился неожиданной мысли. Похоже, разум начал сдвигаться с растительно-созерцательного существования в сторону образов, ассоциаций. Увлекаемый неким магнетизмом Тор медленно обошел эшафот, а затем, решившись, начал восхождение. Впитав разум жертв, иссушенные солнцем доски вместо ожидаемого скрипа издают гнусные проклятия и хулу на великом множестве языках.
– Что, злитесь? – спрашивает Тор, настороженно посматривая по сторонам и особенно под ноги. – Чего же вы так ревностно стережете?
Все становится на свои места когда, взобравшись, вот видит Тор огромный сапфир, пульсирующий в обрамление концентрической паутины вен, распространяющихся на все лезвие и часть гильотины. Тор осторожно протянул к камню здоровую руку – и тот засветился, потянулся в ответ, как бы вспучился, пытаясь высвободиться. Нордрон преобразовался в стилет, погрузившийся в податливую, пупырчатую кожу то ли предмета, то ли твари, как в масло. Стилет описывает круг, и сапфир падает в ладонь Тора. Выемка тут же начинает заполняться черной, вязкой жидкостью, стекая, она шипит, капая на доски. Тогда Тор, сделав рубящий жест здоровой рукой, разворачивается и бежит к краю помоста; за его спиной Нордон в точности повторяет движение хозяина, режа дрожащее лезвие. Вот уже верхняя часть его заколебалась словно в нерешительности, обнажая продольный разрез, а затем была сметена выплеснувшимися потоками украденной крови.
Из тучи дыма стрелой вылетел Нордрон и, приняв обычный образ, разместился на предложенной руке. Когда зловонные испарения понемногу развеялись, перед Тором предстало застывающее озеро шлака, в которое медленно погружались обугленные останки досок и костей.