– Я точно знаю, что Прохор – феноменальный мошенник и потрясающий игрок в карты. Знаю, что он несколько лет колесил по всей стране и разорял толстосумов, а сейчас отошел от дел. А еще знаю, что он сколотил вокруг себя команду из нескольких матерых игроков, и теперь они работают на него: Федосеев подкидывает им клиентов, а они потом отдают ему часть выигранных денег. И, если я не ошибаюсь, ты один из тех людей, которые работают на Прохора. Выведи меня на этого человека. Я тоже хочу быть в его команде. Я хочу работать на Прохора Федосеева.
Я замолчала, и в комнате надолго повисла гробовая тишина – было только слышно, как ветки деревьев скребут в окно. Если закрыть глаза, то можно было подумать, что в спальне вообще никого нет.
– Значит, ты хочешь познакомиться с Прохором Федосеевым, – повторил он.
– Да, – осипшим голосом подтвердила я.
– А ты отдаешь себе отчет, что будет значить для тебя это знакомство?
– Да.
– И ты понимаешь, что обратной дороги не будет?
– Понимаю, – кивнула я.
Кронштадтский снова надолго замолчал, сосредоточенно размышляя.
– Так значит, ты упорно выслеживала меня несколько дней, не побоялась сыграть со мной в покер и даже пыталась дурить меня только ради того, чтобы попасть в команду Прохора?.. Что ж, ты можешь ему понравиться! Только для начала нужно будет пройти небольшую проверку. Давай сделаем так. Если ты не передумаешь, то встречаемся завтра в восемь утра в кафе «Маркони». Я буду ждать тебя у окна за самым дальним столиком. Если не появишься до половины девятого, то я буду считать, что дело сорвано. И тогда больше уже не пытайся искать меня. И на встречу с Прохором Федосеевым не рассчитывай.
Я не успела ничего ответить, как Кронштадтский снова дернул за шнур торшера – и комната погрузилась в кромешную тьму. Я не услышала даже его шагов и только по легкому сквозняку да по колыханию штор поняла, что мой ночной визитер, не прощаясь, покидает комнату.
– Эй, погоди! А что за…
Я хотела спросить, что за проверка меня ждет, но остановилась на полуслове. Спрашивать было уже не у кого: Кронштадтский успел выскользнуть на балкон и раствориться в ночной темноте. Я осталась в комнате одна – сидя на кровати среди мятых простыней и тупо глядя на раздувающиеся от сквозняка занавески. Прошло немало времени, прежде чем способность мыслить и что-то делать вернулась ко мне. Я решительно откинула в сторону одеяло, прихватила со стола пепельницу, забралась на подоконник и закурила, с наслаждением выдыхая дым в приоткрытую форточку. Только после третьей затяжки, почувствовав, как внутреннее напряжение постепенно отпускает, я набрала на мобильном заученный наизусть номер и поднесла трубку к уху.