Архиепископ Санса передал жезл стоявшему у его кресла служке и, воздев руки, обратился к толпе:
– Все слышали милосердный, но неотвратимый приговор суда и собора. Всем четверым подсудимым сохранена жизнь, но проведут они ее в темнице до последнего дня… Что это? – архиепископ повернулся к прево, знаком указывая на эшафот. Там со скамьи поднялся бывший Великий магистр и, собрав воедино остаток сил, выпрямился во весь свой немалый рост.
– Нет! – Его голос гремел как колокол. – Все это ложь!
Гийом Парижский также возвысил голос:
– Вы хотите сказать, де Моле, что в протоколы допросов внесены не ваши слова?
– Мои! – тамплиер в сердцах даже топнул ногой. – Мои. Но я лгал и сейчас отрекаюсь от этой лжи. Свою несмываемую вину я признаю в том, что малодушие мое позволило вам осудить десятки моих товарищей, отправив многих из них на смерть!
Толпа загудела. Стража еще плотнее сомкнула ряды.
– И я! – раздался звонкий голос де Шарнея, вставшего рядом с де Моле. – Я отказываюсь от своих признаний, сделанных ранее перед судом.
– Кто-то еще? – почти прокричал Гийом. Он с трудом сдерживал ярость.
Однако де Гонвиль и де Перо отрицательно мотнули головами, продолжая сидеть на скамье.
Толпа гудела. Даже для видавшего всевозможные виды Парижа это был редкий спектакль. Бюссон, папский советник по части канонического права, наклонился к уху архиепископа, что-то нашептывая ему. Лицо Гийома просветлело, и он снова вскинул вверх руку, в которой на сей раз был зажат архипастырский жезл – символ его власти.
– Молчать!!! – Голос инквизитора Франции был слышен в самых дальних уголках площади, а память о должности Гийома привела в чувство даже самых крикливых и буйных. – Молчать! – Он повернулся к эшафоту. – Если господа де Моле и де Шарней рассчитывают на новый суд, то, уверяю вас, господа, напрасно. По каноническому праву человек, отказавшийся от прежних признаний в богохульстве, объявляется нераскаянным еретиком и как таковой без всяких обсуждений приговаривается к публичному сожжению на костре. Это ваш новый – и окончательный – приговор, господа.
Приказав прево под усиленной охраной отвезти де Гонвиля и де Перо в тюрьму, где они до того содержались, Гийом жезлом указал на стоящих на эшафоте тамплиеров.
– Эти двое останутся здесь до получения вестей из Фонтенбло. Мы отправили гонца к Его Величеству, дабы король решил, когда и где состоится казнь.