– В развлечение и доход, – девчонка пожала плечами, будто интересовалась этим меньше всего.
Наверное, стоило поблагодарить ее за полезные сведения, которыми их не удосужились снабдить даже наставники, но язык не повернулся. Раз нужда толкает девчонку идти на сговор с бестиарием, он-то тут при чем? Пусть мечтает и надеется. Если выберется из чаши живым, ему ничто не помешает поскорее вернуться на Сетрем. Пока сговор выгоден обоим, стоит ли гнушаться? Тут сам Дракон велит…
– Я все сказала. Отдохни в оставшееся время. Праздничные шествия начнутся рано, – неожиданно она обхватила его запястье выше браслета, крепко сжала и так же быстро отпустила, отступив на шаг. – Стража!
По лестнице поднялись двое в плащах и эмалированных нагрудниках.
– Отведите архиспатия в палестру. Распорядитесь подать хороший ужин перед сном. Утром перед отправкой приведете ко мне.
Брэнан тряхнул запястьем, еще чувствуя на коже ее пальцы, и, кивнув на прощанье, в сопровождении стражников покинул балкон. Всю ночь ему снился громадный унгвем, державший в пасти полумертвую йаманаррку, и он бился со зверем, пытаясь ее спасти.
Озаренная утренним солнцем, главная площадь Эдевка утопала в бело-розовых гирляндах цветов. Шумные толпы, разряженные в белоснежные одежды, теснились на ступенях алтаря, где на жертвеннике возлежала громадная туша первого заколотого быка. Алые реки крови из распоротого горла омывали мраморную тумбу, украшенную барельефами Дня Гнева.
Верховный жрец Эдевка в ярко-синем одеянии, широких золотых браслетах и в венце из лазурита с ликом Аммугана поднял над головой жертвенную фиалу. Пропев начальные строчки молитвенного гимна, выплеснул на тушу густое багровое вино. Толпа встретила возлияние громкими криками. Стоявший на ступень ниже жрец принял фиалу и следом подал Верховному чашу поменьше. Зачерпнув горсть чего-то вязкого, жрец смазал обагренную тушу, взял из рук помощника факел и опустил на бок животного. Пламя взвилось мгновенно, исторгнув у толпы новые крики. Все напряженно следили за дымом, поднимавшимся над жертвой. Струи взвились вверх и, покружив в воздухе, потянулись на закат, в сторону океана.
– Аммуган принял жертву и благодарит нас! – выкрикнул Верховный жрец, и площадь взорвалась ликующим ревом. Руки вздымались вверх, точно желали схватить благословенный дым. С крыш портиков, окаймлявших площадь, на празднующих хлынули потоки молочно-белых лепестков, укрывая все вокруг благоухающим снегом. Брэнан на миг затаил дыхание, чувствуя странное единение со всеми, кто находился на площади. В шаге от него застыла Мерценария, с головой укутанная в белое полупрозрачное покрывало. От соседних одежд ее отличал рисунок из мелких кроваво-красных камней по кайме. Она обернулась, словно почувствовала его взгляд, и послала ему нервную улыбку. Брэнан отвел глаза и всей грудью вдохнул тяжелый запах горелого мяса и шерсти, смешанный со сладким духом смолистых благовоний. Жрецы на алтарных ступенях затянули незнакомое ему песнопение, которое тут же подхватила вся площадь.