Как бы то ни было, я не собирался
оспаривать мнение Амилена Строгого. Этому человеку я с легкостью
доверил бы собственную жизнь, и раз он верил в кровожадность
культистов и их мистические способности менять обличье, значит, я
буду их искать. Даже если на это уйдут все ночи моей жизни.
— Тихо-то как, — прошептал Милтон. Я
встревожился и обратил внимание на привычный шум ночного города,
вернее, на его отсутствие. Моего слуха не достигал ни приглушенный
гомон тысячи голосов, ни шарканье ног по мостовой, ни скрип
фермерских телег и купеческих фургонов. Будто мы в мгновение ока
оказались не среди самого густонаселенного города Ригиторума, а
где-нибудь в глухом лесу, куда едва находит дорогу легкий весенний
ветер.
— Что происходит? — спросил я
пустоту, до слез в глазах осматривая окружение. Как ни странно, мы
по-прежнему стояли во дворе заброшенного театра, а за едва
просматривающимися крышами окрестных домов я видел отсветы уличных
фонарей Дворцового проспекта. Мы все еще были в Минаксе, вот только
что-то изменилось. Но что именно?
— Вы ничего не видели?! — громко
прошипел Фаррел, самый талантливый боец нашего звена. Он только что
примчался от своего поста на улице Генерала Баррета, и в глазах его
читался страх.
— Нет. Что-то случилось, брат?
— Лексиант в руках Амилена сходит с
ума. Рядом творится магия, и близко! Никто не заходил в здание?
— Нет!
— Вы уверены?!
— Говорю же, что нет! — резко
ответил я и вскочил на ноги.
— Значит, они проникли туда как-то
иначе, — раздался за моей спиной глубокий голос Амилена. — Звено,
оружие наготове!
Я обнажил короткий меч, чье лезвие
едва достигало сорока сантиметров. В левую руку привычно прыгнул
фонарь, который я обычно носил в специальном креплении на
поясе.
— Мы войдем в это здание и отыщем
колдуна. Вперед!
С этими словами боевое звено, то
есть почти два десятка полноправных членов ордена Луцис, ринулись к
заброшенному театру. Отточенными на тренировках приемами мы быстро
проникли внутрь через покосившиеся оконные рамы без стекол.
На первом этаже не было никого, если
не считать одного выпивоху, который мирно дремал в бывшей гримерке
в обнимку с пустой флягой. Рассыпавшись по всем этажам и главному
зрительному залу, бойцы ордена мигом провели обыск всех помещений
театра. Отовсюду доносилось лишь одно слово — пусто.