— Макаров? — протянула задумчиво. — Мужик, что ли?
— Не мужик, а мужчина! Если верить слухам, он довольно молод.
Ему даже тридцати еще нет. То ли двадцать восемь, то ли двадцать
девять…
Девушка непроизвольно округлила глаза:
— Господь с тобой, Аня! Он же древний, как мамонт!
— Зато красавчик! — уверенно заявила Боярская. После чего,
внезапно покраснев, резко отвернулась. А они с Ириной понимающе
переглянулись и зашлись в приступе тихого, но безудержного
хохота.
— Синичка, хорош уже башкой вертеть! — раздалось за их спинами
недовольное бурчание Славика Красницкого. — И так из-за твоих
уродских бантов ничего не видно! Соорудила у себе на голове черт
знает что и стоит довольная! Не хвостики, а антенны какие-то
двухметровые!
«О, нет! — застонала мысленно. — Началось!»
Сколько Лена их помнила, Синицына никогда не ладила с
Вячеславом.
За все десять лет совместного обучения можно было по пальцам
пересчитать безмятежные деньки, когда эти двое нормально общались
между собой.
В реальности же они умели лишь виртуозно цеплять друг друга по
мелочам. Подкалывать, скандалить и драться время от времени.
Впрочем, одностороннее рукоприкладство Ирины (ведь в ответ он не
ударил ее ни разу) сложно было и дракой-то назвать. Порой и вовсе
казалось, будто Слава специально ее провоцировал. Лишь бы она
сорвалась. Лишь бы прикоснулась к нему. И стоит заметить, он
определенно умел добиваться поставленных целей. Потому что всегда
вел себя заносчиво и очень надменно. Постоянно демонстрировал свое
социальное превосходство над простыми смертными. Неудивительно. Он
являлся единственным ребенком мэра их города. А ради комфорта и
благополучия сына тот довольно щедро одаривал родную школу (в
которой когда-то учился и сам) внушительной спонсорской помощью.
Словом, на задних лапках перед ним не ходили… единицы.
Включая саму Лену и, собственно, Ирину.
Последняя сейчас разъяренной фурией развернулась к своему
обидчику. Демонстративно приложила ладонь к верхней точке бантиков
и провела условную горизонтальную линию к его лицу. Красницкий
вымахал довольно крупным и высоким пареньком. Ладонь Синицыной
замерла прямо на уровне его подбородка. Что говорило лишь об одном
– ее хвостики никак не могли загораживать ему обзор.
Удостоверившись в этом, она бросила короткое: