Единственная лазейка, которую я обнаружила, внимательно изучив мелкий шрифт, – развестись с супругом на добровольной основе.
Вот тогда-то я и начала паниковать, осознав, что все пути отступления отрезаны.
А через несколько дней я решилась впервые заикнуться о разводе.
Однако место выбрала неподходящее: в постели сразу после утреннего пробуждения, будучи подмятой под мужское и крайне соблазнительное тело.
– Никакого развода, – сурово сказали мне и не менее строго взглянули в глаза: – Ты моя!
Пришлось нахмуриться и надуть губки. Пускай они у меня не мило пухленькие, а словно у жабки тонкие, длинные, но обиженное выражение я состроила:
– Лайон, ты не понял. Мне срочно нужен развод!
– Нет.
Его теплое дыхание пощекотало мне макушку.
Несмотря на понравившуюся ласку, я вывернулась из объятий и выскользнула из постели.
– Лайон, – умоляюще начала я. – Давай, это будет как бы игрушечный развод. Мы разведемся, но будет продолжать жить вместе и любить друг друга.
– Темные лорды не разводятся, – вымолвил мой лорд. – Только смерть может разлучить нас.
А вот это прозвучало страшно. Смерть вполне могла нас разлучить, причем очень-очень скоро. Как там сказала дежурная демонесса, день за три идет? Так вот у меня, выходило, уже прошел месяц моей жизни – неделя настоящая и три платы за кредит.
Я невольно схватилась за голову, из-за чего тонкие, жиденькие волосенки белесого цвета очень сильно растрепались.
– Почему ты завела этот разговор? – Муж вслед за мной встал с кровати, чтобы подойти ближе и обнять. – Если это из-за тех гадостей, которые о нас говорят, только скажи. Я уничтожу каждого сказавшего лишь одно плохое слово о тебе.
Я отмахнулась рукой:
– Нет, не в них. Я не могу рассказать причин. Лайонел, давай просто разведемся?
– Скажи честно, ты меня не любишь, поэтому просишь отпустить?
– Нет! – Я почти выла, пытаясь найти слова и оправдания, чтобы хоть как-то объяснить, в какую ловушка загнала себя с этим кредитом. – Люблю и именно поэтому прошу развода!
– Значит, все же дело в слухах, – сам решил он. – Убью! Всех убью!
Честно, плевать я хотела на все россказни, которые пошли в обществе. Ведь они были неудивительны и логичны.
Из-за моей жуткой внешности нашу пару прозвали «семейка монстров». Мое клеймо уродца перекочевало на идеального Лайонела, что очень сильно меня бесило. Особенно хорошо прозвища прижились в академии, куда я ежедневно продолжала ходить на занятия. Не единожды на переменах я слышала шушуканье и злобное: