Тени знают, сколько ему лет. Пятнадцать, двадцать, сорок? Он
менял лица, как Скользящие. Вполне возможно и мог стать одним из
них, но сам пока не знал об этом.
— Задолжал ты, дому Волконских, — серьезно сообщил я, разводя
руками. — Прости, сделал, что смог, но люто ты с ними обошелся.
Черт, он не притворялся! Дэн ушел в глубокий обморок, да так
ловко, что подхватить я его не успел. Ладно, вру, тоже проверить
хотел. Но так метко попасть ошарашенной рожей в мутную лужицу... За
достоверность уже можно дать пару пунктов.
Тем более, что я наконец вспомнил, что за дом Волконских. Их
глава в Совете имел самое теплое местечко. Трон почти. Всея
Российской Империи, что главенствовала в мире.
И источник этой власти находился как раз под Цитаделью, в недрах
крепости, стоящей над рекой Великой. В мегаполисе, называющимся
Псковом. Простирающимся до самых приозерных болот. Возвышающегося
высотками на другом берегу реки. Место силы.
Я глубоко вдохнул речной воздух. Вдохнул Силу. И глянул на
сверкающую водную гладь. Отсюда были видны все подступы, как с
суши, так и с реки. И где-то там, в центре Чудского озера,
пульсировал источник иной силы.
— Господин... — тихо прозвучал рядом неуверенный женский
голос.
Неохотно я отвернулся от манящего пульса артефакта. Глаза, едва
светлее темных вод, огромные и сверкающие. Румянец и вздымающаяся
от частого дыхания грудь. Неплохая грудь, вообще-то. Что же, певчая
пташка, тебе нужно?
— Максим, — я поклонился гораздо более искренне.
Она явно не благородная, судя по обращению, но галантность, тем
более перед прекрасным полом никогда не должна зависеть от таких
мелочей. Дэн застонал под ногами, приходя в чувства. Пташка быстро
заморгала и робко улыбнулась.
— Мне нехорошо, — испортил волшебный момент напарник, к тому же
вцепляясь в мою ногу.
— Простите, сударыня, но я вынужден отложить нашу беседу, —
сквозь зубы выдавил я, потому как этот изверг раздирал мне ногу
ногтями, пытаясь подняться.
Ну или меня завалить на землю. Откуда столько силы в таком
тщедушном берется? Дэн окончательно развеял романтику, громко
икнув. Девушка кокетливо хихикнула, исполнила книксен и умчалась в
питейное.
— Ну что ж ты за сволота то, — по-доброму высказал я накипевшее
и поднял напарника на ноги.
— Да смилостивится над нами...
— Да-да, великий Нах, — проворчал я, жестко
сбогохульствовав.