— Я бы спросила, зачем он тебе нужен,
— признала я очевидное.
— Я бы ответил что-то неубедительное и
невнятное, например, что это для знакомого. Что бы ты сделала
дальше?
— Скорее всего, мне бы это не
понравилось, — вынуждена была признать я. — Но я бы не стала на
тебя рычать!
— Но ты стала повышать на меня голос,
когда нашла номер моей знакомой из прошлого. Чем это отличается от
рычания?
— Тем, что у тебя с ней что-то было, а
я просто спросила для Мадины!
— То есть на самом деле это вопрос
доверия. Между нами нет безусловного доверия, когда я равнодушен к
тому, с кем ты общаешься, потому что уверен в твоих чувствах ко
мне. А ты считаешь, что прошлое может повториться, потому что также
не уверена в моих чувствах к тебе. Я правильно определил корень
проблемы?
— Да, правильно. Потому что я считаю,
что такие номера сохраняют только для того, чтобы когда-нибудь
повторить.
— А я со своей стороны считаю, что
тебя окружает огромное количество мужчин, из которых ты можешь
выбирать. Для меня же выбора вообще нет. И возможности быть рядом с
тобой тоже нет. Поэтому, когда ты внезапно спросила номер другого
оборотня, я психанул. Мало ведьмаков, ещё и оборотень какой-то
нарисовался! У меня ведь тоже нервы, я ведь тоже не
стальной.
Я улыбнулась, узнав цитату. Напряжение
потихоньку отступало.
— И что же нам делать?
— Для начала разговаривать, — вздохнул
он. — Обсуждать проблемы, говорить о своих чувствах, в том числе о
своей неуверенности. Слушать другую сторону и делать
выводы.
— А если не хочется разговаривать? — с
вызовом спросила я.
— Не хочется разговаривать, потому что
хочется наказать меня? Показать, кто тут главный? Или по другой
причине? — весело откликнулся Артур.
— По причине того, что не хочется
выслушивать, как я неправа, что ты устроил сцену
ревности! — отбрила я. — И вообще, я бы даже не полезла в твои
контакты, если бы ты поадекватнее реагировал!
— И это безусловно так. Прости,
ведьмочка, что я неадекватно отреагировал. И за то, что в моих
контактах остались такие номера, тоже прости. Я уже сделал выводы и
всё удалил. У меня на это было целых два дня.
— Два? Не три?
— Нет, первый день я планировал, что я
с тобой сделаю, когда тебя наконец выпустят из этого
принудительно-образовательного учреждения.
— И что же ты сделаешь?
— Потерпи два месяца и узнаешь.
Кстати, верни мне болт. Ночь, конечно, тёмная, но эта леска в небе
меня нервирует.