- Вот-с! - представил он чиновника, -
разрешите вам представить – Митрофан Спиридонович Гаврила,
коллежский регистратор!
Император был явно не рад новому
человеку в своем окружении, хотя и Макурину это никак не выделил.
Просто пресно взглянул на него, сказал нечто вроде:
- Ну-ну, посмотрим.
На это Андрей Георгиевич, никак ни в
чем не бывало, приказал чиновнику присесть, предложил императору
проэкзаменировать его письмом.
Что же, монарх не то чтобы был
против, хотя и согласие свое почти выдавил. Но после пяти минут
правописания буквально воспарял. Текст был чистый, без чернильных
помарок, почерк каллиграфический. Правда, сделал их ученик две
грубейшие ошибки, но это пусть, научится.
- Где ты его нашел, чудо этакое? –
уже удивился, радуясь, Николай. Вопрос бы из разряда риторических,
отвечать было не обязательно. Вместо этого Макурин предложил, пока
Гаврила не научится, прикрепить к нему одного из
дворян-письмоводителей, который был грамотен, но безобразно писал.
Так хоть какой-то толк будет и с того и с этого.
Император согласился, хотя и с
некоторым скрипом. Как понимал попаданец, единственно из личных
побуждений. Не мог он потерпеть, что за него, самодержавного
императора, кто-то будет решать. Ничего, как-нибудь перетерпится,
почерк-то у Митрофана без дураков хороший. А ему теперь работать
письмоводителем, по сути, писарем, никак было нельзя. И не по чину
и некогда.
Пообедал исключительно из
необходимости увидеть императрицу Александру Федоровну и старшего
сына цесаревича Александра. Остальные были еще неразумные дети, а
великая княгиня Татьяна предпочла, так на всякий случай, и не
видеться. Макурин даже не стал вспоминать. Она сейчас в таком
возрасте, что влюбляется буквально во все и во что, и считает, что
это тоже должно влюбляться. А ведь еще великая княгиня! Андрей
Георгиевич, посоветовавшись с ее августейшими родителями, решил
просто держаться некоторое время поодаль. С нею он решительно
поговорил, категорически отказал, ее дражайшие папА и мамА
(ударения на последние гласные) согласились с ним. Теперь надо
только подождать очередного объекта пылкой девичьей любви и
желательно на как можно большем расстоянии. Ух!
Напоследок поговорил еще тет-а-тет с
императором по его просьбе, читай приказу. Николай объявил, что
сейчас он на него не сердится, что привезенный им чиновник ему
вполне нравится, и что, наконец, ему надо приехать на очередной
Государственный Совет – ведь он, кажется его член?