А то вот высокопоставленной дворянке
можно лежать на постели и капризничать почем зря, мучая
окружающих.
- Дорогая, - дождавшись, пока Настя,
наконец-то, замолчит, перебил Макурин, - ты не хочешь отужинать?
Пора уже!
- Ах, я, наверное, такая глупая и
жалкая, - слабо улыбнулась Настя, - впрочем, проси, лично я тоже
хочу поесть.
Вот и еще два часа можно подержать
время, а потом можно и спать. А завтра на войну, ура! Бедные турки,
как они от нас отмучаются. А все от жен.
Впрочем, дергаться из-за жены во
время ужина ему не пришлось. У Насти были рабочие руки, а с блюдами
копошились две служанки под четким руководством Алены. Ему лишь
приходилось сохранять милую улыбку и пару – другую раз самому
«приглаживать» салфеткой лицо «бедной» жены.
Все остальное время Андрей Георгиевич
лениво грыз ножку курицы и спасал жену от скуки. И ведь так все
мужья обходятся в семейную пору. Только Алена радовала. Новобрачная
тоже уже была беременной (сама сказала), но только от этого
радовалась и веселилась. Но и она могла погоревать. Как же, у нее
будет ребенок, и может сын! На что барин только укоризненно покачал
головой.
- Алена, ты опять заставляешь меня, а
в моем лице, и Бога работать на тебя! Смотри, если Бог не
разгневается, то я сподоблю!
Глупая Аленка ничего не сказало, но
выжидающе посмотрела на Макурина. Ее лицо так и говорило:
- Барин, ну дай Христа ради сына.
Тебе ничто не стоит, а нам с мужем радость на всю жизнь.
На эту наглую, в общем-то,
простьбишку Макурин не успел ответить. Бог на этот раз сам
отреагировал. В зимнем небе грозно заворочал гром, словно
предупреждая мелкую умишком женщину, что б больше не мешала Богу. А
то!
В сумеречном небе проскользнула
крупная молния, осветившая и без того светлую комнату. А следом
прокатился мощный гром. Служанки, пронзительно завизжав, бросились
под постель жены, Алена осталась на ногах, но так побледнела, что
стало ясно – на этот раз испугалась и даже очень.
А жена Настя, внешне оставшись
спокойной, так дрогнула рукой, что золотая чайная ложка, которой
она копошилась во фруктовом салате, улетела в угол и не просто так,
а в красный, под иконы.
Настя печально посмотрела на
нарезанные фрукты. Это вкусное блюдо, якобы придуманное французским
поваром Натиньи, хотя на самом деле предложено было попаданцем, ей
очень нравилось. Поколебавшись, она рукойвзяла кусочек груши. Дома
можно и не быть культурной. Обратилась к мужу: