«Господин Никто рекомендует Господам Сохатому, Бродяге, Лунатику
и Хвосту запастись терпением — и не совать свои носы, куда их не
просят».
— …что за херня?!
И тут же в коридоре зазвучало скрипучее:
— Так-так-так, проходимцы, теперь-то вам никуда от меня не
деться! — Голос завхоза Филча стал неожиданностью и для Гарри, и,
судя по внезапной тишине за дверью, для Мародёров тоже.
Филч, тем временем, упивался моментом — он наконец поймал
Мародёров! В неурочный час! Всех вчетвером! Да ещё и с наверняка
запрещённым пергаментом! Не замолкая ни на минуту, злорадствуя и
повествуя о былых временах Хогвартса, когда с нарушителями не
сюсюкали, он повёл бузотёров к декану.
Гарри же не мог поверить своей удаче: его первоначальный план
включал в себя похищение этой Карты — и последующее её хранение в
кабинете директора. Филч же облегчил задачу многократно, артефактор
даже пожалел, что не подумал о таком варианте с самого начала…
«Вечно ты всё стремишься сделать сам, Гарри, это несерьёзно. Тебе
стоит подумать о делегировании задач, ты знаешь?» — проговорила в
сознании Гермиона. Ему от этого стало и смешно, и тоскливо, уже
который раз внутри смешивались совершенно противоположные чувства.
Артефактор чуть заметно усмехнулся, накинул на себя лёгкие чары
невидимости, чтобы без особых происшествий добраться в свои покои.
Завтра, подозревал он, будет долгий день.
***
Не для всех вечер закончился быстро или хотя бы
благополучно.
— Молодые люди!
…Для кого-то вечер оказался дивной порой открытий.
— Я всегда знала, что следование правилам не входит в ваши
сильные стороны, но чтобы до такой степени!..
Декан Гриффиндора пылала.
— Ремус! О вас, юноша, я была куда лучшего мнения!
Это была самая провальная шалость Мародёров. Даже будучи ещё
просто товарищами в начале Первого курса, у них и то получалось
лучше. За один вечер они умудрились и провалить задуманное, и
попасться Филчу, и слушать нравоучения от Кошки — и, что было самым
страшным, остаться без Карты.
— Питер! Ты такой тихий мальчик, неужели ты не мог отговорить
своих друзей?
Мародёры стояли понурив головы. Но мы не можем сказать, что все
они чувствовали себя одинаково.
Виноватым признавал себя лишь Рем; как сказали бы Поттер и Блэк
— это было следствием «хронического воспаления совести». Сами парни
чувствовали дикий коктейль из злобы, обиды, уязвлённого самолюбия —
и ещё раз обиды, почти детской, от того, что их Карта, их детище, в
чужих руках.