Нам же представляется, что «лишенность и обладание» не могут претендовать на роль отдельного вида противолежания, поскольку это один из частных случаев соотнесенного, когда друг с другом сравнивают минимальное (т.е. нулевое) и максимальное значение соотносящихся сторон.
Аристотель не знает ни отрицательных чисел, ни числа нуль, но это не мешает ему понять, что соотнесенное может быть преобразовано в отношение противоположных тенденций, если будет найдена соответствующая середина.
«Так, например, если десять много, а два мало, то шесть принимаем за середину, потому что, насколько шесть больше двух, настолько же меньше десяти, а это и есть середина по арифметической пропорции»44.
С этих позиций Аристотель анализирует все сферы действительности. Например, он приходит к выводу, что «правосудие – это какая-то середина…» между убытком и наживой. Поэтому при тяжбах прибегают к посредничеству судьи, который стоит как бы посередине между сторонами и уравнивает так,
«как (геометр уравнивает отрезки) неравно поделенной линии: насколько больший отрезок выходит за половину, столько он отнял и прибавил к меньшему отрезку»45.
Продолжая идти тем же путем, можно осмыслять и ценности этического порядка, которым философ также придает пространственно-геометрическую характеристику. Поэтому добродетели склада души Аристотель трактует как нахождение надлежащей середины в поведении и чувствах. Из существующих трех наклонностей,
«две относятся к порокам – одна в силу избытка, другая в силу недостатка – и одна к добродетели – в силу обладания серединой; все эти (наклонности) в известном смысле противоположны друг другу, ибо крайние противоположны и среднему, и друг другу, а средний – крайним. Ведь так же, как равное в сравнении с меньшим больше, а в сравнении с большим меньше, так и находящиеся посредине склады (души располагают) избытком сравнительно с недостатком и недостатком сравнительно с избытком как в страстях, так и в поступках. Так, мужественный кажется смельчаком по сравнению с трусом и трусом – по сравнению со смельчаком.
Подобным образом и благоразумный в сравнении с бесчувственным распущен, а в сравнении с распущенным – бесчувствен, и щедрый перед скупым – мот, а перед мотом – скупец»46.
Таким образом, Аристотель не может отрицать того, что середина в одно и то же время в одном и том же отношении обладает двумя противоположными свойствами, т.е. логически противоречива. А это свидетельствует о том, что исходные идеализации аристотелевской философии родственны ионийским и уходят своими корнями в греческую мифологию.