Парень на «форде», в попытке припарковаться, задел соседний «ленджровер». Его мозг в агонии. Вена на виске пульсирует, будто он выпил десять чашек «латте» за раз.
– О, Бог мой! – кричит он, хватая себя за голову обеими руками. – Я не хотел! Отец убьет меня!
– Сначала убью тебя я, говнюк! – кричит владелец «ленджровера». Этот здоровяк колотит парня на «форде».
«Мир безумен» – выдает мой мозг эту до боли банальную фразу. Я же иду дальше.
Город, не что иное, как один большой рекламный баннер. Реклама отовсюду кричит тебе: «Подчеркни свою красоту!» «Смени интерьер в доме!» «Смени, наконец, одежду!» Реклама призвана рождать потребность. Если у тебя нет потребности в новом мобильном… «Новый стильный дизайн, настолько тонкий…», и обязательно помещается в заднем кармане отменной попки юной детки! «Да, бейба, тряхни попкой!» Но есть и честная реклама: «Книги», «Булочная у Грегга», «Канцелярские товары»… Мир рекламы забавен по-своему. Это один из инструментов эксперимента, призванного направить наши желания в нужное русло. Другое дело люди, что не имеют желаний. Нет, не те, что не определились, в этом им поможет реклама, а те, что не хотят ничего, им просто скучно. Я отношу себя к таким. Моим развлечением, видимо, является бурчание себе под нос, о том, что мир – дерьмо.
Если идешь ночью вдоль пестрых витрин, которые я сейчас прохожу, твои многочисленные тени, рождаемые светом фонарей и вывесок, призванных вызывать спрос, рождаются, обгоняют тебя, а после умирают, чтобы дать дорогу другим. То есть, они являют собой краткий сценарий жизни человека: родиться, бежать наперегонки со временем, а после умереть, затерявшись в тени чужого света, давая дорогу новой безумной жизни.
Запах фенола. Что ощущает человек, оказываясь в больничном помещении? Его состояние становится удручающим. Вязкий, специфический запах навязывает тревогу, страх и душевную тяжесть. Жизнь, и без того дерьмовая, обретает бренный привкус. Если санитары – ангелы в белых халатах, а Бог – главврач, то такой рай мне не нужен.
Психиатрическая лечебница Уинвилля, то самое место, где моя мать доживает свой век, окруженная санитарами и ополоумевшими идиотами. Я принял решение навестить ее, после беседы с доктором.
– Доктор Деспин? – вопрошаю я, просачиваясь в дверной проем. – Эжен Деспин?