Доктор строго запретил пить, но препарат только предстояло купить. Я налил себе стакан виски. По телеку шла какая-то муть: ковбои стреляли, ковбои падали, ковбои умирали.
Вскоре Каролин упала рядом.
– Прости, – поспешила извиниться она, – прости за подружку. Она ведь не знает, каков ты.
– А ты знаешь? – спросил я.
– Думаю, что да, – ответила она, взяв в руку стакан. – Но, ты о чем? Что сказал доктор?
Я отпил из своего стакана.
– Сказал же – завтра расскажу.
– Ну, как хочешь. На следующей неделе приедет Жак, и привезет с собой Лаиду.
– То-то ты зачастила с выпивкой?
При муже моя сестра старается вести себя примерно, хоть ей это дается с трудом. Сказав, что Каролин в средневековье сожгли бы на костре, я не лукавил. Она очень свободолюбива, себялюбива и раскована. Она не лишена обаяния, того женского, на которое так ведутся мужчины, порой, прямолинейна до невозможности, а мужчины страстно западают на стерв, хоть и стараются брать в жены «монашек».
– В детстве ты не был таким, – вдруг сказала Каролин. – Как и сейчас, ты был молчаливым, но подобной херни в твоей голове не наблюдалось. Ты любил строить домики из веток на болоте, выслеживал животных, и изучал все вокруг, а сейчас плывешь по течению, и тебе есть дело только до этих книжек. Ты когда в последний раз развлекался?
– В детстве ты тоже любила балетные тапочки и Мери Поппинс.
Каролин, видимо не нашла аргументов, и залпом допила остатки виски.
– Сейчас блевону, – сказала она, зажав рот рукой. Она поднялась с дивана и зашагала к туалету, шатаясь, как дерево при сильном ветре. Я поспешил ей помочь.
Держать ее волосы – все, чем я мог помочь ей сейчас. Казалось, что вместе с рвотой в унитаз выйдет и ее душа, так ее рвало.
– Зачем так пить? – произнес я бессмысленную фразу. Сам я напивался и до худшего состояния, но обычно меня не рвало.
Оторвав кусок туалетной бумаги, я предложил ее Каролин. Та не отказалась от клочка бумаги, вытерла рот, и, опираясь об унитаз двумя руками, встала на ноги.
– Спроси себя, когда напьешься до беспамятства в следующий раз.
В Болото я вернулся к полудню следующего дня. Погодка стояла промозглая. Дождь моросил с мелкими перерывами. Угнетенность накрыла городок, проникнув в каждый его закоулок. Но в баре играл энергичный рок-н-ролл. Сюда я заехал забрать мотоцикл. В баре прятался от не погоды, видимо, весь народ городка. Том, что работал в те два дня, пока у меня выходной, не успевал принимать заказы. Кристин вертела задом, разнося еду по столикам. Поняв кто она, я стал относиться к ней с неприязнью. Внутри меня, что-то жгучее, не дающее покоя, навязчивое, растекалось, наполняя меня запретным желанием.