– Теперь видишь в моих глазах огонь?!
– Теперь вижу, – устало отмахивается от меня она, смеется.
И опять напряженное молчание.
– Ну, скажи хоть что-нибудь. Не молчи! – говорит она мне. Но мне нечего сказать, я вижу, как глаза моей любимой утопают во лжи. Достаю газету, смотрю телепрограмму на этот день.
– Что-то интересное есть? – спрашивает она меня.
– Да, нет ничего. Только затертые сериалы, комедии и ток-шоу «Дом-2».
Я встаю, задвигаю табуретку под стол. Убираю за собой тарелку, хлеб и молча, ухожу в спальню. Она остается на кухне, что-то говорит мне напоследок. Я уже не слышу, что именно она говорит.
В спальне царит сумрак. Уютная темнота окутала меня лежащего на диване, а я думаю о жизни. Так продолжаться больше не должно, нужно что-то менять. Вспоминаю о Лизе, какой она была раньше. Что изменилось за это время? Потом вспоминаю еще более отдаленное время.
– Ты спишь? – неожиданно прерывает мои воспоминания она.
– Нет, просто лежу.
Она садиться рядом со мной, смотрит на меня. Я глажу ее руку, лицо.
– Где ты была вчера вечером? – пытаюсь добиться от нее хотя бы правды.
– У подруги, – почти машинально отвечает она, словно выучила этот ответ.
Я отпускаю ее руку. Поворачиваюсь на бок. Перед глазами опять, та видеозапись с ней. И как у нее поворачивается язык сказать, что она была у подруги. Сердце опять начинает биться сильней.
– Мы разводимся, – коротко отрезаю я.
– Да из-за чего ты так поднялся?! В чем дело? – наигранно возмущается она.
– Хорошо, я объясню, – я сел на диван, убрал ее руку с плеча. Достал видеокассету, включил телевизор.
– Смотри, надеюсь, это поможет ответить на твои вопросы, – уже со злостью прошептал я. Обида подступила с новой силой. Я ведь так ее любил, а что сделала она. Цветы, подарки, любовь, – все пошло в помойную корзину. Теперь она молчала, смотрела на экран телевизора, главной героиней там была она.
– Откуда эта кассета? – невольно срывается вопрос с ее уст. Краска заливает ее лицо.
– Это передал мне охранник, все, что было записано на скрытой камере. Теперь ты понимаешь, почему мы разводимся? – гробовым голосом начал опять я. И хотя внутри я был в негодовании, внешнее опять сохранял спокойствие и даже равнодушие. Устало, зевнув, я подошел к окну. За окном начался дождь. Осень перешла в наступление, уже безвозвратно прогнала лето.