«А можа и не ждёт вовсе Евдокиюшка моя?» – пролетела холодящая мысль. «Можа схоронила давно, да замуж подалась?»
«А ежели и подалась, не осужу», – продолжал он размышлять сам с собой. «Пади не сладко бабе-то всейную жизню одной коротать. Господи, лишь бы живы – здоровы все были». Бандурин перекрестился, и, достав из-под рубахи жестяной крестик, поцеловал его.
Погрузившись в свои мысли и воспоминания, Матвей не заметил, как его догнала бричка. Только когда стук лошадиных копыт раздался практически за спиной, он сделал шаг в сторону и обернулся.
– Здорово жавётя, мил человек, – крикнул извозчик, натягивая вожжи одной рукой и останавливая коня.
– Слава Богу, жавём поманеньку, – ответил Бандурин, вглядываясь в лицо подъехавшего.
В его голосе, улыбке и манере узнавался его старый приятель Петро Башкин. Их дом был на соседней улице, с высокой и ветвистой яблоней у самых ворот. Память моментально выдала картинку из далёкого прошлого.
– Чьих будятя мил человек, кудой путь держатя? – продолжал интересоваться неожиданный попутчик, опустив поводья и сдвинув папаху на самый затылок.
– Э брат, по всему видноть долго жить буду, коли старый друзячёк не признал, – улыбнулся Бандурин.
– Погодь-ка, погодь-ка, – ездовой спрыгнул с брички, и поглаживая свою чёрную, курчавую бороду, уставился на путника.
– Никак Бандурин Матвей, – получше приглядевшись, предположил он.
– Матвей Семёныч, ты чи ни?
– Я, брат Петро, я.
– Матерь Божья, Матвей Семёныч, живой, а мы то – уж и не надеялись, мы-то уж думали всё, сгинул казак. А ен живой.
Петро сделал шаг и обнял старого друга. Бандурин тоже обнял его, ощутив, что на месте левой руки пустой рукав. Из чувства такта он не стал об этом спрашивать.
– Господи Иисусе, – не мог угомониться Башкин, – Как же енто? Живой. А мы и не надеялись. Седай зараз в бричку, друже, вот дядька Семён обрадуется.
Они запрыгнули в телегу, и Петро, подхватив вожжи одной рукой, стеганул ими коня.
– Но, пшёл.
– Как там мои Петруха, все ли живы – здоровы? – усаживаясь поудобней на соломенную подстилку, спросил Матвей.
– Да навродя слава Богу всё. Дядька Семён, с тёткой Марией ешо нас усих пережавуть. Братец твой меньший Андрийка, ужо троих дятёв народил. Кады табе забирали, ен-то вообще ешо мальцом был, а таперича добрый казак вышел. Сеньку тваво, дядька Семён ростить аки полагаитси, по – казачьи. Лихой казак из сына тваво будя. Петро вдруг прервал повествование о его сыне, и замолчал. Матвей, в ожидании продолжения глядел на него.