– Ты как? – Повернулась Оля к Васе.
– Нормально – он встал, принялся запихивать за пазуху тюбики с красками. Сняли холст, скрутили и помчались вниз по лестнице.
– Не надо сюда больше ходить – остановил их сердобольный дядька. – Тут уже все вынесли, дом скоро рухнет. Хорошо, если вы еще что-то нашли – посмотрел на выпирающую рубаху мальчика. – Хоть поедите чего.
– Ага – они помчались к детдому. Спрятали свои драгоценные трофеи под кровать, накрыли мешковиной.
– Оля, Оля – тихо позвал под утро Вася.
– Что, Вася? – Откликнулась сонная девочка.
– Мне так странно, необычно. Приснилась змея с лицом старика.
– И что?
– Я его тоже нарисую.
– Правильно. Спи.
Утром на кухне рыдала Маруся.
– Что случилось? – Подбежала Оля, заглянула ей в лицо.
– Несколько ребят пропали. Михаил Степанович ушел ночью их искать, до сих пор никто не вернулся.
– Вася, пошли наших ребят найдем. Они вечером ушли и не вернулись.
– Пошли.
Оля долго шла по лесу, сзади послушно следовал Вася. Наконец она остановилась, прислушалась. Впереди три фашиста под автоматами вели нескольких детей. Оля потерла пальцами, мелькнула синяя дымка. Осторожно дунула в сторону детей.
– Не понял. Куда они делись? – Тер глаза Вася. – Наши ребята пропали.
– Никто не пропал. Не бойся. Их просто не видно.
Фашисты грубо бранились и бегали по поляне.
– Ишь ты, забегали, как муравьи – улыбалась Оля. – Ничего не найдете. Упустили добычу.
– Ну ты даешь. Такое только в сказках бывает. В жизни так не бывает.
– Ну ты же в жизни, не в сказке – парировала Оля.
– Михал Степаныча тоже найдем?
– Конечно. Он где-то рядом – понюхала воздух Оля. Фашисты ушли, прочесывая лес. К ним подошли перепуганные дети.
– Вот вы где? – Откуда-то вынырнул встревоженный Михаил Степанович. – Что с вами случилось? Где вы были?
– Нас задержали еще в поселке. Повели через лес. Вдруг стали чего-то кричать, бегать вокруг нас и ушли.
– Ладно. Разберемся. Пошли. Здесь опасно оставаться.
Ночью Васе не спалось. Он доставал свои сокровища из-под кровати и раскладывал по оттенкам и цветам.
– Завтра пойдем на нашу поляну, и я буду рисовать – шепнул Оле.
– Ладно.
В лесу он бережно разложил холст на земле, вокруг расставил тюбики с краской. Долго смотрел на все это. Примерялся, прищурив глаз, боялся нанести хоть один мазок кисточкой. Оля тихо сидела рядом, внимательно наблюдая за каждым движением Васи. Наконец, глубоко вздохнул, осторожно нанес жирную вертикальную линию зеленой краской. Снова надолго застыл. Оля всматривалась в этот мазок, заныла спина, привычно закружилась голова.