– Одобряю! – похвалил вошедший в комнату папа. – Кандидатура, сынок, уже намечена?
Папа, как оказалось, слышал из кухни весь разговор.
– Я, папа, женюсь сразу на двух: на Даше Карасёвой, ей уже обещано… Обманывать же нехорошо?
– Нехорошо, – согласился папа. – Мужчина не должен никого обманывать, тем более родную невесту.
– А кто вторая? – улыбнулась мама.
– Моя любимая Мария Александровна Львова, конечно, – ответил сын.
– Твоя учительница по английскому? – спросил папа, и глаза у него стали удивлённой формы.
– Ну да. Пусть меня всю жизнь английскому учит, но только БЕСПЛАТНО, как родного мужа.
– Мать! – засмеялся папа и ударил в ладоши. – Какой же у нас хозяйственный мужик растёт.
– Весь в тебя! – гордо заявила мама, а потом добавила: – Ты разве не знаешь, Данёк, что у христианина только одна жена должна быть.
– Ну ладно, пусть останется одна Дашуля, – подумав, решил мальчик. – Я думаю, Мария Александровна не обидится. Я ей всё объясню! И потом, у неё своя квартира есть, а в моём вагоне и без неё тесно.
– А вот и не тесно… – вздохнул папа.
– Не тесно, – подтвердила мама. – Время от времени машинист будет объявлять, ну, например, скажет твоей бабушке: «Дорогая Анна Петровна, ваша остановка!» Машинист притормозит на секундочку на станции, бабушка всем помашет рукой и пойдёт к своей берёзке.
– Она выйдет, а мы дальше? – спросил мальчик, и у него защипало от слёз в горле.
– А мы дальше, – ответил папа. – И кому следующему выходить, неизвестно. Может, дедушке, может, маме или мне.
И папа с грустью обнял маму, а мама опустила голову ему на плечо.
– Мама, а нельзя вам не выходить никогда из моего вагона?
– Нельзя, любимый мой, нельзя, воробышек…
– А я с машинистом договорюсь.
– С этим машинистом, Данечка, никому нельзя договориться, – сказал папа. – Им Сам Бог командует.
– Понятно… А когда я доеду до своей берёзки, в моём вагоне останутся мои детки, да? – снова спросил сын.
– Верно, – тихо произнёс папа, – и они поедут дальше к своим берёзкам. А их дети – к своим, а поезд «ЖИЗНЬ» всё будет мчаться и мчаться. И жизнь будет продолжаться.
– Целых миллион лет, да, пап?
– Не знаю, всё зависит от того, что скажет машинисту Бог.
И папа нарисовал машинисту на фуражке рыбку, а рыбка – это как военный знак для всех солдат христианской армии.
– Грустно-то как, – вздохнул Даня.