Не отрывая взгляда от его кошачьих глаз, я потянул за ремень шмайсер.
Так собственно мы и умерли оба одновременно. Он с десятком пуль в пузе, я со штыком в груди!
В первый раз я очнулся в госпитале. Скорее всего, в Потсдаме, так как берлинский разбомбили еще в апреле.
Я лежал в стеклянном гробу (вообще-то дурная примета) с пучком проводов, подсоединенным к различным частям моего тела, включая самую дорогую. Я имею в виду голову, а вы что подумали.
– У тебя золотая голова, Отто! – неоднократно признавал обер-фюрер Мольтке. – Жалко, что досталась такому ослу!
Впрочем, отношения к делу это не имеет.
За стеклянными стенами гроба болтались две искаженные головы, вытянутые как дыни. Такую же уродскую башку мне приходилось видывать у одного шведа (потом его тоже расстреляли).
Увидев, что больной пришел в себя, крышку подняли, и головы обрели нормальные размеры. Сестра милосердия была старой, и скорее всего, впала в маразм, потому что влезла вперед офицера.
– Очнулся! Вы как себя чувствуете?
– Пошла в задницу, карга старая! – сказал я.
– Посттравматический синдром, – понимающе кивнул доктор.
– Вас еще не расстреляли? Говорят, советы расстреливают всех арийцев! – сообщил я.
Мой собственный голос мне не понравился. Точнее будет сказано, я его не узнал.
– Заговаривается, – опять встряла старуха, и я спросил, где мой табельный «Вальтер».
– Вальтер? Это ваш родственник? – не понял док, и я посмотрел на него, как на идиота.
Я сказал, что возможно. Они тут в Потсдаме все поглупели от бомбежек.
– Вы помните, как вас зовут? – задал новый вопрос док.
– Что за дурацкий вопрос? Конечно, помню! – выпалил я. – Где моя форма и оружие?
– Назовите ваше имя!
Я не назвал не от того, что не помнил. В этот момент взгляд мой упал на портрет на стене.
– Это кто? – не понял я.
Они оба обернулись, потом вернулись ко мне.
– Это Путин!
– А где фюрер?
Они снова многозначительно переглянулись.
– Вы помните, что с вами произошло?
Уже чуя подвох, я не стал говорить, что меня подстрелил желтоглазый Ванюшка.
– Вас зовут Семен Алексеевич Гадалин, вы сильно пострадали при задержании. Только этим я объясняю возникшую амнезию.
Меня словно со всего маху ударил в поддых унтерфюрер Клоп, здоровый, собака, на сосисках отъел харю.
Безуспешно пытаясь вздохнуть, я полетел во вращающуюся тьму.