Долго, зато была возможность поближе познакомиться не только с экипажем, но и с членами съёмочной группы. Вторым режиссёром был опытнейший Игорь Андреевич Топалов, понюхавший пороху в буквальном смысле слова. Он закончил войну в составе 2-го Белорусского фронта на датском острове Борнхольм. После Победы поступил во ВГИК на режиссёрский и последние лет десять работал в ТО «Экран».
Главным оператором нам назначили Элизбара Караваева – серьёзного усатого мужика, с утра до вечера смолившего на палубе папиросу. Моя ассистентка – дочка какого-то дипломата, выпускница всё того же ВГИКа по имени Лариса – вертлявая, к месту и не к месту хохочущая, но дело своё вроде знала. Из актёров в нашей компании оказался лишь один Басилашвили. Потенциальный либерал-демократ, как выяснилось, страдал морской болезнью и первые пару дней вообще не появлялся на палубе. Потом наконец выполз, зелёный и спавший с лица. К концу же первой недели плавания он уже с важным видом прогуливался по палубе, и любимым его занятием стало кормление хлебными крошками чаек и альбатросов.
Не обошлось, само собой, и без куратора от органов. Учитывая, что Метёлкин был придан рокерам, с которыми отчаливал в очередной гастрольный тур по европам (как-то ребята там без меня, дай Бог, всё у них нормально покатит), нам придали капитана КГБ Вадима Дмитриевича Маркевича. С виду совершенно не похожий на сотрудника силового ведомства, обладатель пивного животика, лысины и свисающих усов, как у Тараса Бульбы. Нам его представили как идеологического работника. М-да-а, такого идеолога ещё поискать… У них там с кадрами, что ли, напряжёнка? Всё плавание Маркевич флиртовал с пассажирками, причём не брезговал даже дамами своего возраста, а на вид нашему куратору было лет пятьдесят.
Плавание прошло без серьёзных происшествий. Разве что в районе пресловутого Бермудского треугольника нам пришлось продираться сквозь густой туман, что тут же породило шутки о пропавших без вести в этом районе океана судах. Капитан теплохода, суровый неулыбчивый Яков Петрович Самойлов, услышав как-то неосторожно произнесённое при нём предположение о пришельцах, которых мог бы заинтересовать «Михаил Лермонтов», заявил:
– Ещё раз услышу от кого-нибудь подобную ерунду, посажу в шлюпку и отправлю в одиночное плавание.