Словом, повзрослев, Лермонтов оценил и даже усвоил уроки простого и серьезного взгляда на жизнь, какие в детстве и отрочестве преподал ему Афанасий Алексеевич Столыпин, вперемежку с занимательными отрывками из Бородинской военной истории. А вот в первой юности сердечную привязанность к любимому «дядюшке» глушила тоска по ушедшим «богатырям» и горделиво-презрительное («богатыри – не вы») отношение к тем, кто «пережил свое прошедшее», кто за заботами о хлебе насущном утратил «высшие интересы», кто разменял Дело на множество мелких житейских дел.
В юношеском презрении к «ничтожеству» Лермонтов невольно, но искажал истину. Заботы о хлебе не были для Афанасия Алексеевича лишь заботами о «доходах с хлеба». За ними: любовь к земле и профессиональное, я бы даже сказала, государственное отношение к обязанностям землевладельца – черта, кстати, свойственная не только Афанасию. За редким исключением, вроде друга Лермонтова Алексея-Монго, Столыпины не принадлежали к типично русским барам, смотревшим на свои поместья лишь как на источник дохода. Во все вникали лично, не доверяя случайным управляющим, не разоряли, а обустраивали землю, подходя и к этому делу не только с практической, но и с теоретической стороны; и тут, подстрекаемые «умным умом», связывали частности общей мыслью. Сын Аркадия Алексеевича, младший брат Монго, уже известный нам Дмитрий, в юности гвардеец, войдя в возраст зрелости, вернулся в саратовское свое имение. Насовсем. С твердой и ясной идеей: вложить всю – без остатка – жизнь в дело землеустройства.
Вот что пишет о нем наблюдательный современник:
«Воспитанный первоначально в мордвиновском доме, он перешел потом под покровительство дяди Афанасия Алексеевича Столыпина, бородинского героя и богатого саратовского помещика, и воспринял от него многое, чему следовал в жизни. Пример дяди рано развил в нем стремление к занятию сельским хозяйством и к вопросам, прикосновенным к этой важнейшей области народного благосостояния… Получив за Севастополь золотое оружие… стал усиленно заниматься усовершенствованием многочисленных имений, как своих, так и опекаемых им. Слава хорошего хозяина привела к тому, что к Дмитрию Аркадьевичу стали обращаться за практическими советами и ему пришлось принять не одно расстроенное имение, которое в руках его снова приходило в цветущее состояние. Доброта Дмитрия Аркадьевича и попечение о благе и пользе не имели пределов».