Определенно, заявила она, нам нужен Взрыв с большой буквы, а не маленькой.
То есть мощности бомбы с привычной конвенциональной начинкой нам с нею уже было недостаточно…
Лично мне, сразу должен сказать, термоядерные фантазии матери моей показались – чрезмерными, что ли.
В пять лет я узнал из газет, на которых спал, о душераздирающих трагедиях Хиросимы и Нагасаки.
Дети легче относятся к смерти, чем взрослые, это известно.
Однако ж, помню, меня потрясли описания одномоментной гибели в страшных пожарищах тысяч ни в чем не повинных детей, женщин и стариков.
При одной мысли об этой трагедии слезы душили меня.
Для мести, пожалуй, достаточно, думалось мне, и конвенционального заряда…
Сам Бог, прослезилась она, пробудился, когда оборвалась жизнь Иосифа Виссарионовича Сталина, и заменил мне смертную казнь каторгой на рудниках.
И сам Бог, повторила, послал нам старый портфель с чертежами атомной бомбы (она нашла его на чердаке нашего тринадцатиэтажного дома среди завалов строительного мусора, оставленного после ремонта крыши).
Божьи дела, прошептала она, демонстрируя сложенный ввосьмеро лист папиросной бумаги с подробнейшими текстовыми и графическими инструкциями по изготовлению миниатюрной атомной бомбы.
Вот когда пригодились мне тренинги по быстрой фиксации в памяти звуков и образов – будь то многофигурная художественная композиция Ильи Ефимовича Репина «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану», или подробные карты шоссейных и проселочных дорог от Москвы до Берлина, или Седьмая блокадная симфония Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, которую мать моя очень ценила и даже пробовала бомотать…
– Береги себя, Кир! – напоследок шепнула она.
– Береги себя, Кир! – звучит во мне до сих пор.
– Береги себя, Кир! – слова, что забыть не могу…
Пятеро вертухаев звериного облика грубыми пинками подняли меня до рассвета, заковали в кандалы и запихнули в последний ряд нескончаемого строя каторжан.
– Илья Владимирович Воньялу-Нинел, к вашим услугам! – радушно прошамкал старичок с перебитым носом и совершенно без ушей.
– Добро пожаловать в ад, Кир! – воскликнул Воньялу-Нинел, едва я в ответ пробормотал свое имя.
– Р-разговор-рчики, с-суки, в с-строю! – Непонятно откуда возник генерал Дондурей по кличке Бешеный Пес (недаром, как позже мне стало известно, среди арестантов поговаривали, будто он натурально пес, притворившийся человеком