Каждый раз, садясь к своему рабочему инструменту, он почти не верил, что сможет написать еще хоть одну толковую фразу, а тем более когда-нибудь закончить весь текст (хотя таких текстов у него было немало). И каждый раз, перечитывая готовый кусок, он радовался, но еще более дивился себе: надо же, смог! Сделал! Ай да я! Чудо какое-то… Он обычно писал вот так: медленно и тяжело, и потому не очень любил это дело; но только им и хотел бы заниматься в жизни.
Главная трудность здесь была – вымучить из себя первые слова и строки, а дальше все покатится само. И вот начало рассказа, словно вечерний туман в степи, собралось по ложбинам и извилинам, оросило собою подсохшие писательские мозги. Это было настоящее событие для автора.
«Но, пожалуй, чересчур назидательно, – решил В., снова пробегая глазами по строчкам. – И «бога» слишком много. Скулы может свести… Что ж, ведь это не детектив и не боевик, не обязан я каждой строчкой заманивать читателя и обещать сладкое. Так надо. Орел мух не ловит, классики перед публикой в реверансах ноги не ломают… Оставлю пока, а завтра продолжим».
Он нажал кнопку «Сохранить» и выключил компьютер. Бесцельно посмотрел в смутное окно.
Откуда-то остро попахивало гороховым супом. Писатель повел носом, ища источник запаха, и обнаружил его у себя под мышками. Чертыхнулся, рассмеялся. Почесал давно не бритую щеку…
2
В середине мая время начинает путаться. Вроде еще совсем светло, а уж спать давно пора. Серп убывающей луны висел в небе елочным украшением, вырезанным из тонкой фольги. У В. с луной были довольно сложные взаимоотношения. Иногда она помогала, но чаще всего он не мог найти для нее ласкового слова, особенно когда сука бывала совсем круглой или шлялась неизвестно где. В такие дни он чувствовал себя ее безвольным рабом, и нужно было ждать чего угодно – попойки, драки, темных вспышек внутреннего озарения, предательства или подвига. Несколько дней назад, когда гадина была в самом расцвете, В. бродил около одиннадцати часов вечера по дальнему пустырю и наткнулся на иномарку с пьяными парнями и девками. Они высунулись из окон и молча рассматривали одинокого странного пешехода, словно редкое животное в зоопарке. Он с готовностью шагнул в их сторону, неся собственные руки как тяжелые железные палки с набалдашниками. «Что уставились? Знакомы?» Их было человек пять. Ни один даже рта не раскрыл. Спрятали назад свои морды… и едва только В. отошел от них на порядочное расстояние, как почувствовал парализующий прилив запоздалого страха. Еле волоча ноги, он поскорее убрался с опасного места. Повезло… жив остался, цел… поленились или наглости такой не поняли (один на всех) …повезло. А все эта круглая тварь. И что же ее никто не подстрелит? Ведь сколько на свете хороших охотников! Стреляют, стреляют зря…