Однако солдат на берегу развернулся и направился обратно.
– Мертвое или живое?
– Живое!
– Что-то не похоже.
Сколько их? Трое? Четверо? Трудно сказать. Сколько их всего – здесь, в болотах, с их фонарями, ботинками и ружьями?
– Помогите, – прохрипела Кассиопея.
– Господи Иисусе! Смотрите-ка, везде кровь! У нее, никак, пуля в спине.
– И в груди тоже. До исходного состояния это уже нипочем не восстановишь.
– Еще бы! Знаешь, как дорого они стоят? Нужна не одна сотня тысяч.
Что-то скользкое и тяжелое мазнуло в воде по руке Лиры, и она едва сдержала крик. Может, вокруг них кружат аллигаторы или змеи со скользкими черными туловищами и ядовитыми клыками?
Высоко над ними в идеально чистом небе холодно поблескивали звезды.
– Черт! Ладно… На раз-два – взяли?
– Ты чего, сдурел? Видишь, кровь? Зараза ведь именно так и распространяется.
– Только если съесть кусок. Ты голодный, парень?
Снова смех. Да, их точно трое, если не больше. Впервые в жизни вязкое темное чувство зашевелилось у нее в душе. Лира ненавидела солдат. За то, что они способны смеяться, и за то, что они боятся прикоснуться к Кассиопее. Ненавидела их непринужденную болтовню.
Может, она сама и выглядит как человек, но одновременно с этим – не естественнорожденная. Она – номер Двадцать Четыре.
Ненависть рассеялась столь быстро, как и накатила. Лира замерзла и измаялась. Она боялась. У нее не было сил злиться.
По крайней мере, солдаты собрались уходить. Они решили оставить Кассиопею.
– Оно почти мертвое, – бросил кто-то. – Ее подберут с утра санитары. – Послышались глухие удары – ботинком по телу. Лира погрузилась в воду еще на дюйм, пыталась избавиться от этого звука.
Будь здесь аллигаторы, они могли бы отгрызть Лире ноги, а она бы и не заметила. Или, может, она уже лишилась конечностей, и сейчас ее оглушала физическая боль?
Мысль оказалась настолько ужасной, что показалась ей забавной. Вдруг она сейчас стоит на двух культях и поливает болота кровью, как Кассиопея?
– Порядок. Они ушли, – произнес Семьдесят Второй.
Тьма смягчила его резкие черты.
Неожиданно Лира поняла, что она хохочет и дрожит. Солдаты убрались восвояси.
Болота стали тихи и недвижны, не считая очередного вертолета, пролетевшего в отдалении к Бэрел-Ки. Лира выбралась из воды следом за Семьдесят Вторым, поскальзываясь на грязи.