Благодаря капитану Маккензи у нее были дом, доход, работа, которая доставляет удовольствие, и никакого давления со стороны лондонского общества. Мэдди никогда не планировала так долго обманывать свою семью, но как вышло, так вышло. Но ведь никто в итоге не оказался в минусе, ничьи чувства не были задеты. Все получилось как нельзя лучше.
Мэдди так казалось. Вплоть до сегодняшнего дня.
Она медленно повернула голову, принуждая себя посмотреть в лицо горцу, который сел на кушетку рядом с ней. Сердце билось так, что Мэдди боялась, как бы оно не выпрыгнуло из груди.
Если ее капитана никогда не существовало, то кем же был этот мужчина? И чего он от нее хочет?
– Вы не настоящий, – сказала Мэдди и, зажмурившись, ущипнула себя за руку, надеясь очнуться от кошмара. – Вы не настоящий, – с расстановкой повторила она.
Тетя Тея театрально схватилась за горло одной рукой, а другой принялась энергично обмахиваться, словно веером.
– Это чудо, чудо! Только подумать, ведь нам сообщили, что вы…
– Что я мертв? – с сарказмом подсказал горец. – Можете сами меня потрогать и убедиться в обратном.
Вот уж, нет. Трогать его она точно не станет.
Никаких прикосновений!
Но не успела Мэдди понять, что происходит, как капитан схватил ее за руку и засунул себе под китель.
Не удалось обойтись без прикосновений. Очень даже интимных прикосновений.
Мэдди пробила дрожь. Глупый инстинкт! Ей так хотелось быть выше этого. Мэдди никогда не держалась за руки с мужчиной. Каково это? Любопытство оказалось сильнее доводов разума.
У него была широкая крупная ладонь. Сильная. Мозолистая. Покрытая шрамами и следами пороховых ожогов. По этой руке так же ясно читалось его ремесло, как и по ее бледной руке с длинными пальцами со следами въевшихся чернил. Пальцы иллюстратора. Пальцы воина. Его жизнь полнилась приключениями, тогда как в ее жизни не было ни одного.
Капитан прижал ее ладонь к мягкой от многочисленных стирок льняной рубашке. Под тканью оказалась впечатляющая твердь. Стальная стена из мышц. Только не холодная, как сталь, а теплая.
Живая.
Настоящая.
– Я не привидение, сердце мое. Я обычный человек. Мужчина из плоти и крови.
Сердце мое.
Капитан часто повторял это выражение. Но два этих слова – нежные слова любви – в его устах звучали совсем не ласково. Его будто переполнял гнев. Так мог говорить лишь тот, кто вырвал из груди собственное сердце и похоронил его в холодной сырой земле. И сделал это давно. Так давно, что и забыл, что у него когда-то было сердце.