Менестрель тоже под шумок подхватил свои пожитки, гитару и, даже не
забрав у хозяина таверны причитающегося ему гонорара, выскользнул
за дверь. Понятное дело: ведь хозяин мог не только не заплатить, но
ещё и взыскать с него убытки за погром таверны.
Справедливый читатель, конечно же, возмутится: при чём тут вообще
менестрель? Выпившие посетители устроили драку – обычное явление
для таверны.
Так-то оно так, но у Ксан было своё мнение на этот счёт: она давно
заметила, что её песни не то чтобы пророческие, но определённым
образом влияют на людей. Собственно, сегодняшнее выступление было
проверкой. Так что, косвенным образом в разгроме таверны почтенного
Глесса она поучаствовала. Вечер действительно закончился «буйно и
весело». И всё бы ничего, да только впереди ночь, а ей придётся
идти по темноте около двадцати лошадиных пути* до ближайшего
города. Хорошо хоть, выспалась.
(*Лошадиный путь – это расстояние, когда человек перестаёт
видеть удаляющуюся от него лошадь. Равен примерно 1-1.5
км)
Саша вздохнула, закинула на плечи рюкзак с подвешенной к нему
укулеле, и потопала прочь, оставляя за спиной великую Кальму,
таверну «Три ручья» и эпичную битву. Мучили ли её угрызения
совести? Пожалуй, что нет. А что? Посетители таверны получат
неплохое развлечение – за чем они, собственно, и пришли сегодня, а
сама она получила очередное подтверждение своей теории, и ей теперь
предстояло подумать, что с этим делать.
В своём родном мире, Александре и в голову бы не пришло начать
считать, что все эти странности в поведении людей вообще имеют к
ней какое-либо отношение. Но в этом мире существовала магия, и,
видимо, музыка была одним из её проявлений.
Впервые она заподозрила неладное, когда, выступая на площади в
одной деревне (не в каждой деревне есть свой трактир), неожиданно
для себя спела песенку из мультика про Мамонтёнка, который маму
искал.
А на следующий день, в дом, куда её пустили переночевать,
прибежала в слезах женщина и кинулась целовать ей руки. Саша ничего
не понимая, пыталась успокоить женщину. Выяснилось, что пять дней
назад в лесу заблудился один из её сыновей, семилетний мальчик. Два
дня его всей деревней искали, но так и не нашли. Поиски
прекратились, и все решили, что ребёнка съели волки.
А к вечеру того дня, как Ксан спела на площади, со стороны реки
пришли люди из соседней деревни, что была ниже по течению, и
привели мальчонку. Оказывается, тот нашёл в лесу на берегу реки
чью-то брошенную лодку и решил покататься, никому ничего не
сообщив. Ну и покатался так, что уплыл за десять лошадиных путей от
родной деревни. Когда лодка к берегу прибилась, он вылез, блуждал
какое-то время по лесу, вышел к чужой деревне. Пока местные его
заметили, пока накормили-приютили, пока расспросили, пока пытались
решить, что с ним делать дальше – несколько дней и прошло. Мальчик
не мог точно сказать, где находится его родная деревня, и названия
её не знал – деревня и деревня, всю жизнь в ней жил, зачем её
как-то называть?