Она в тайном бешенстве, все так же полуулыбаясь, злобно разглядывала супружеские пары. Вот уроды! Особенно ее выводили из себя толстопузые тетки, при которых с какой-то неумолимой обязательностью мужичонки были. Краем глаза эти усатые-полосатые поглядывали на Катаржину. Один даже многозначительно кашлянул и стрельнул гульливым глазом, когда его мадам в безразмерном сарафане цвета хаки пошла отлить в клозет. Знаем мы эти кашли и эти глазки!
Конечно, несчастная ошибалась. Одиноких женщин было предостаточно на всем белом свете, было их достаточно и в аэропорту Шарль-де-Голль. Но с жестокой аберрацией зрения, свойственной обойденным людям, Катаржина всюду видела замужних, как голодный видел бы еду.
«Lundi, mardi, merdedi… – считала она дни недели, – вот именно, что сегодня у нас merdedi…»[1]
Вырядилась, тварь! – услышала она внутри себя голос мамы и ответила внутренним жалобным голосом – да, вырядилась… от аэропорта до аэропорта. Пять дней в неделю Катаржина убирала в г. Париже чужие квартиры, так что серебряные босоножки и золотые сердечки терпеливо ждали хозяйку в шкафу до субботы, когда можно было наконец прошвырнуться. А приземлившись в г. Санкт-Петербурге и наняв такси до Балтийского вокзала, в оном такси и планировала Катаржина частичный, но глубокий ребрендинг. В сумке лежал, впрок заготовленный, «прикид для мамы» – черный свитерок, черные плоские тапочки, черная заколка для волос.
А без вариантов. Иначе к дочери не подпустит. Ника, Никуша…
У Катаржины была в России дочь, ее звали Вероника, ей исполнялось через неделю шестнадцать лет, они не виделись три года.
Глава третья,
в которой читатель знакомится с очаровательным персонажем, Андрей Времин получает новую работу, а Катаржина Грыбска продолжает роковое движение в сторону родины
– Чудненько, Андрюша, просто чудненько…
Доволен ли был Жорж Камский работой Андрея в самом деле? Или пребывал сегодня в ласковом тоне, испуская на всех и для всех лучи блаженства?
Этого Андрей и не пытался понять. Жорж был монстр из монстров, оборотень из оборотней, но так ему полагалось по чину. На складе, где инопланетянам-диверсантам, внедряющимся на землю, выдают маскировку в виде белкового тела, Жорж вытащил самый выигрышный билет.
Он был, как теремок, не низок не высок, черноволос, голубоглаз, прямонос, белозуб. Он был профессиональный герой-любовник, артист народных сериалов. Вот только попка и ножки достались Жоржу от какого-то другого боекомплекта. На таких кривоватых жирненьких отростках вываливаются