- Завтра, - говорит Арслан. – Завтра подъезжай по адресу, который я тебе отправлю. Вместе с ним.
- Почему ты не называешь его по имени? – спрашиваю я.
- А как ты его зовёшь?
- Гошка.
- И... как же его отчество?
- Полное имя моего сына Георгий Георгиевич Туманов, - отвечаю, чуть помедлив. Булатову это не понравится? Плевать. Он сам отказался признать нашего ребёнка своим. – Он часто спрашивает про отца, но, пожалуйста, не говори, что это ты.
- Почему я не должен этого говорить?
- Потому что я не хочу, чтобы он к тебе привязался. Это больно – когда привязываешься всей душой, а тебя бросают. Не хочу, чтобы Гошка через это прошёл.
- Ты так уверена, что я его брошу? Я ведь могу подать в суд, чтобы получить права на сына. Если анализ ДНК подтвердит, что он действительно мой.
Закусываю губу почти до боли. Об этом я не подумала. В свидетельстве о рождении Гошки там, где должно стоять имя отца, прочерк. Но что, если Булатов в самом деле захочет доказать, что он отец и на этом основании имеет какие-то права? Он ведь не отберёт у меня сына, правда?..
- Зачем тебе это? – спрашиваю наконец. – У тебя есть невеста. Скоро вы поженитесь, и она родит тебе законных детей.
- Ты совсем не ревнуешь?
- Я ведь уже сказала тебе сегодня – нас больше нет. Поезд ушёл. Но дети не виноваты в том, что взрослые не сумели удержать то, что имели. Любовь, доверие, счастье. Всё в прошлом.
- Окончательно?
- Да, - подтверждаю я.
- И ты больше ничего ко мне не чувствуешь?
- Ничего.
- Врёшь.
- Считаешь, все должны быть от тебя без ума? – усмехаюсь я. Всё тот же самоуверенный Арслан Булатов! Похоже, в некоторых вещах люди действительно ни капельки не меняются.
А затем я вспоминаю о словах врача и пересказываю их собеседнику.
- Если твой отец и брат с сестрой не согласятся, может, хотя бы ты сначала проверишься на совместимость? Конечно, после анализа ДНК. Если вдруг будет совпадение, тогда...
- Они согласятся. – В его голосе звучит уверенность, которой я не разделяю. – Но имей в виду – если этот мальчик действительно мой сын, я не намерен оставаться в стороне от его жизни.
«Ты уже оставался в стороне целых пять лет! – хочется закричать мне. – И тебе от этого не было ни жарко, ни холодно! Так что же изменилось сейчас?!»
Но я так и не произношу этих слов.