Тетушка с сомнением приблизила подношение к носу и принюхалась к
холстине, которой была окутана крышка горшочка.
— Я купил его по пути, не из дома брал, — добавил юноша,
обреченно наблюдая за этим исследованием.
— Благодарствуем, — ткань в самом деле пахла только тканью,
малиной и еще снегом, так что тетушка Агата воодушевилась уже
искренне и устроила горшочек на столе. — Будет Селене с сестренками
лакомство к чаю. Пузыречек от микстуры как освободится — я вам
занесу.
— О нет, не волнуйтесь, — запротестовал юноша, — я и сам за ним
загляну!
Ему осталось только порадоваться, что подарок не был отвергнут,
и вовремя попрощаться. Аптекаря здесь знали, ценили, но другом
семьи он не числился и приглашения к обеду не ожидал.
До конца седмицы Кинри Благомирович места себе не находил. Даже
привычная работа над лекарствами не могла отвлечь его от мыслей,
что подступила пора “схватить судьбу за глотку”.
— Что ты скажешь? — вопрошал он кота в сотый раз. — Пора ли
нести ей мамино обручальное кольцо? Или Селена еще слишком мало
меня знает?
Тысячелистник только дернул пушистым ухом. Кинри давно уже
вытащил это кольцо из резной шкатулки и с той поры держал на столе.
При этом вопросы свои строил каждый раз так, словно план женитьбы
минуту назад пришел ему в голову.
— Еще неизвестно, что лучше, — продолжал по очередному кругу
прикидывать юноша вслух. — Может быть, напротив, без близкого
знакомства шансы несколько выше? На первый взгляд я гожусь в
женихи?
Кот изучающе наклонил голову. Вердикт его был довольно
одобрительным, поскольку Кинри годился в женихи не только на
первый, но также и на второй и третий его взгляды. Он вообще не мог
себе вообразить, какая девица в здравом уме могла бы отказаться от
чести выйти за представителя столь славного рода. Личные заслуги,
возраст или внешность представителя никакого значения не имели.
Сам же он, напротив, не каждой претендентке позволит отдать
столь ценное колечко, не будь он Тысячелистник Обыкновенный! В
конце концов, опосля ему с новой хозяйкой бок о бок жить и обрезки
сала постыдно клянчить.
— Ее мать почитает, что моя будущая жена должна быть стойче
кабана, иначе ей наш порог не переступить, — припомнил тем временем
Кинри, все еще горюя. — Могу ли я обрекать Селену на такую жизнь,
даже если хитростью добьюсь согласия?