У меня глаза на лоб вылезли. Он проник так глубоко, где, похоже, никто не бывал.
Я собирала под себя одеяло, дотянулась дрожащей рукой до подушки. К себе её положила и, набрав полную грудь воздуха, лицом уткнулась, заорав.
Зрение подводило. Внутри всё твёрдое стало. И то, что мои бёдра сжимали до боли мужские пальцы, ничто по сравнению с проникновением, которое было тяжёлым и в тоже время невероятным, фееричным. Я уже бесстыже текла, хлюпало где-то сзади. Меня парили на высоких скоростях.
— Стой! — закричала я, не выдержав напора.
Он рычал, нагнулся ко мне, прикусил ухо, продолжил, но медленнее.
Закатив глаза, выгнувшись, я пыталась сделать глубокий вдох. Не получалось, стонала. Просто соскользнула с колен и легла на живот, а он меня укрыл сверху, продолжая входить.
Зарылся в мои волосы. Ладонью широкой укрыл мои пальцы и старался переплести их.
— Сладкая, детка. Я так тебя хочу! Завела, теперь не остановишь.
Я вообще лыка не вязала. Издавала нечленораздельные звуки и сжимала до белых костяшек в кулаки одеяло, которое пахло мужским парфюмом и нашим сексом.
— Хорошо пошло, — он выпрямился.
Коленями мои ноги собрал вместе и стал трахать уже в таком виде. Нижняя часть тела немела, ноги свело, заболел живот.
Меня стало колотить в изуверском, беспощадном оргазме. Я металась. Билась. Выгибалась. Но он меня за шею к кровати пришпилил и продолжил входить.
— Да-а! Давай, детка!
Я уже давала. Меня несло. Одна волна за другой, я не понимала где нахожусь, скованность в движениях заставляла напрягаться мышцы, и меня завернуло и вывернуло, что я во всё больное горло заревела, на время потеряв слух.
Оцепенело тело. Потом сладостные судороги. И вроде пик исступления прошёл, а меня продолжало трясти.
Мне под живот подложили подушку, и я опять стояла раком.
Ледяная прохлада между ягодиц.
У меня кругом голова. Тушью слиплись ресницы, я ничего не видела из-за слёз, а он вначале палец в попку вставил.
— Не-е, — заныла я.
— Да-а, потужься, давай. Пускай.
Резкая боль, я заверещала и подалась от него. Тогда член вошёл обратно во влагалище. А пальцы стали наминать тугое колечка.
— Расслабься, детка. Будет круто!
Да это я не сомневалась, что будет.
Опять прогнул в пояснице, и я, выставленная на обозрение и вся доступная, почувствовала давление и тяжесть.
Пищала.