Скольким девкам я выдернула из-за него волосы, я бы даже не
вспомнила. Но потом он назвал меня жирной и нищей уродиной и сказал, что такую
на танец не пригласит. Как раз мой горе-папаша только-только отбыл в Америку и
окончательно для меня сдох. Я похоронила деда и едва могла откачивать мать от
очередного приступа. А его слова стали тогда контрольным в голову. Казалось бы…
Но нет, было все так же больно и обидно, как и полтора года назад. Я только
успела вздохнуть свободно, переехав на Рублевку, как этот засранец сам решил
мне жизнь испортить. Показать, какой он великодушный, раз готов принять даже
такую, как я, за деньги отчима.
— Мил, ты там, вообще, как? Жива? — слова подруги лишь с
пятого раза дошли до моего уязвленного сознания.
— Да, Стась, я еще пытаюсь переварить эту информацию и не
сойти с ума. Тогда позже перезвоню, как домой приду. Потому что мать взяла с
меня обещание, что я не буду орать на всю школу матом, хотя бы в первую неделю,
— тихо сказала я ей.
— Хорошо, у меня виолончель до семи сегодня, потом жду
твоего звонка, — рассмеялась девушка. — И давай там, не кисни. Не существует
такого парня, который смог бы нас заарканить и приручить.
— Да, моя хорошая, ты права. И как я могла об этом забыть, —
я попрощалась с подругой и засунула телефон в карман, чувствуя, как во мне
просыпается и вскипает злость.
Это явно не входило в мои планы на день. Из дурдома надо
было срочно валить. Иначе я рисковала окончательно поехать крышей, даже не
успев начать учиться. Кто бы мне сказал, что в самой престижной школе города
мне не будет покоя от собственных чувств и дурной головы? Умела же я находить
себе на жопу приключений, особо не напрягаясь. Медленно бредя в сторону выходы
из здания, я не переставала тихо поносить Глеба всеми лестными словами разом и
совершенно не следила за дорогой.
Я так задумалась о Глебе, что не поняла, как, завернув за
угол, со всей силы в кого-то впечаталась. Удар получился нехилый, и я полетела
на пол, чувствуя, как термос с кофе выскользнул из руки. Сделав красивый пируэт
и расплескав все свое содержимое вокруг, он приземлился на кафельный пол.
Наступившая тишина немного пугала и внушала какой-то животный страх. Никто и
никогда бы не промолчал в подобной ситуации. Это просто отвратительно. Я молилась
о том, чтобы это был не учитель. Кто угодно, лишь бы не такой позор в первый же
день. Мать мне этого точно не простила бы…