— Ты недостаточно симпатичная и недостаточно девушка, чтобы
расстраиваться.
— А выполнение одного из условий тебя устроит?
— Саня, в жизни, как и программировании “и” подразумевает
одновременное выполнение обоих. Совсем парами от варева мозги
отшибло?
— Пока — нет. Вроде готово, помоги разлить, — в подставленные
кружки через марлю потекла прозрачная жидкость ежевичного
цвета.
— Слушай, мне кажется или у него синеватый оттенок? Чего ты туда
намешал? В этой жиже возможно угадать только мяту и ромашку. Как
это проверить на пригодность?
— Там целебные травы средней полосы, ничего токсичного. А зелье
тебе не самогон, просто поджечь для проверки не выйдет. Все свечи
горят? Вроде все. Ну, хватай стакан. До дна! Халява, приди! — Саша
залпом выпил содержимое кружки.
— Халявы не будет! — улыбнулся Леха и последовал за Саней.
— Запорешь ритуал — бубном огрею!
— Я хоть мишень большая, но верткая, не попадешь.
— Вот и продемонстрируешь это в танце.
— Каком, нафиг, танце?
— Обычном, шаманском. Зря я, что ли, этот реквизит всю дорогу
пер? Повторяй за мной!
С бубном в руках Саня начал прыгать вдоль очерченного свечами
круга и завывать, стараясь попадать в ритм.
— А ты уверен, что стенания беременного ежа в эпилептическом
припадке должны приманивать, а не отпугивать?
— Не отлынивай! Сейчас отвар в силу войдет и как по нотам
будет.
— Как человек с зачатками музыкального образования заявляю, что
Бетховен оглох еще при жизни, чтобы с того света не слышать твои
завывания.
— А ты не настолько предусмотрителен, так что страдай. И бубен
не отдам! Давай, двигай тушей.
Скривившись, Леха вошел в круг. Вдвоем дело пошло веселее и
вскоре крики и удары слились в подобие мелодии, а жесты рук стали
попадать в такт. После десятка кругов начал действовать отвар и
выражения лиц и глаз потеряли всякую осмысленность, вопли и
движения становились все неистовей, воплощаясь в ритуальном танце.
Так продолжалось какое-то время, на траве уже была протоптана
кривая дорожка. В какой-то момент от друзей тонкими струйками стал
исходить свет, он струился за героями, за их руками и ногами,
выписывающими кренделя. Сияние танцевало вместе с людьми, круг за
кругом световой узор переплетался, объединяясь в единую композицию.
Спустя некоторое время на поляне вился причудливый орнамент
светового кольца. Продержавшись несколько мгновений, фигура начала
медленно разваливаться на кусочки света. Внезапно вспышка осветила
окрестности. Когда свет рассеялся, и мир погрузился в вечернюю
хмарь, на пустой поляне истаивал последний осколок кольца, освещая
лишь одинокие глыбы гранита по центру и остатки недавнего
костра.