Несколько секунд прошли в молчании,
пока старик не протянул руку в огонь. Пламя ласкало его
пергаментную, сероватую, покрытую черными пятнами, кожу. Ласкало,
но не трогало.
Не оставляло ни единого следа. Хотя,
Хаджар был уверен, что хватило бы смертной стрелы, чтобы отправить
старика к праотцам. Или, как говорили чернокожие - к
Перворожденным.
Хранитель достал из костра небольшую
хворостинку.
Она была обуглена точно по середине.
- Смотри, Северный Ветер, - он
протянул её Хаджару. - Эта палочка крепче, чем любая другая такая
же, которую ты сможешь найти за пределами Зеленого Дома. Каждый из
её концов - как холодный, блестящий камень, который так любят белые
люди.
Почему нейросеть не использовала
слово “железо” Хаджар так и не понял.
- Но её середина - она обуглена.
Этот жуткий шрам, который ты видишь, делает эту палочку намного
слабее, чем она есть на самом деле, - Хрантель Прошлого без всяких
усилий разломал палочку на две части, после чего бросил их в
костер. Не прошло и нескольких секунд, как они обратились в прах. -
То, что сильно, как единое целое, всегда становиться слабым, если
его разделить.
Хаджар дотронулся до шрама на своей
груди.
- Правильно, - кивнул старик. -
Когда ребенок рождается, он рождается с одним единственным желанием
- жить. Но у каждого человека это желание отличается. И, если с
возрастом, он его не забывает, то это желание превращается в
истинную мечту. Оно сильно, Хаджар. Сильно настолько, что может
согнуть землю, сплести веревку из неба, потушить или зажечь звезды
на небосклоне.